слушает. Если бы Вася его не устраивал, он бы его заставил замолчать…
- Как ты думаешь, мы пройдем? Или он говорит правду, и дальше дорога непроходима?
- Я думаю… Мы завтра все сами увидим.
Больше всего на свете я боялась увидеть на влажной глине еще свежие следы медведя. Ведь это означало бы, что он прошел тут уже после нас. Но мы видели только свежий волчий помет и следы волков. Видимо, возмущенные нашим присутствием звери решили утвердить таким образом границы своей территории. Лопату мы нашли там, где оставили – на бровке возле обмелевшей лужи. Алексей положил её на плечо и мы, ободренные, зашагали обратно. Когда мы вернулись в лагерь, на Волчью долину пали сумерки – в их неверном свете каждый куст казался замершим серым волком, а лес был словно наполнен призраками – мне все время казалось, что из-за паутины лиственничных ветвей на меня кто-то смотрит. Как знать, может, так оно и было. Юрка с Женькой взяли лопату и пошли подкапывать ямы. Алексей принес две чашки бурды с тушенкой. Сегодня кашеварил Олег, а варить он, видать, тоже умел. Я понимала, – его голова тоже была занята другим, – он снова разобрал половину мотоцикла. Хуже было то, что у нас закончилась соль. Оказывается, такая орава может спокойно слопать за десять дней две пачки соли. Я насильно запихивала в рот беловатую массу, попахивающую тушенкой, – отныне только так, – одна банка в день на всю группу. Это было не страшно – хуже было то, что в чай Будаев напихал какой-то травы зеленовато-молочного цвета, отчего от чайника стало шибать шампунем. По-видимому, он решил исправить свою ошибку и сдобрил варево сгущенкой, но лучше не стало, чай стал напоминать травяной коктейль. Попив, я отошла от нашей палатки, осмотрелась, – где-то далеко внизу текла река, наверное, это все тот же Баргузин, склон зарос лиственницами и кустами, вокруг палатки – кочки, покрытые шуршащей сухой травой. - Что это? – вдруг услышала я за спиной чей-то испуганный шепот.
- Где?
- Волк!
- Где волк, где?
Я обернулась. За кустами, на дороге стояли Юрка с Женькой и испуганно вглядывались в мою сторону. Мне стало смешно. Вася добился своего – он напугал всех. - Парни, вы чего? Это я.
- Фу! – выдохнул Женька, – А мы думали – это волки!
- Пацаны, не смешите меня, летом волк не подойдет.
- А мало ли…
- Подкопали?
- Угу! – Женька мелькнул в темноте белоснежными зубами – улыбнулся.
- Пройдем?
- Да, должны! Куда нам деваться-то!
Паника, которую Вася посеял в душах ребят, дала свои плоды. Посовещавшись, решили оставить здесь все ненужные вещи и как можно больше облегчить мотоциклы. Все стали рыться в содержимом колясок и через полчаса под кустами появилась лишняя палатка – ею пожертвовал Будаев, чемодан из-под запчастей – с ним решил расстаться Алексей, запчасти к этому времени уже почти закончились, коленвал с загнутым шатуном, который, оказывается, все это время вез в с собой Олег, старые пустые канистры и еще какие-то вещи. - Если что, – Олег откинул с лица отросшие волосы, глаза неунывающе и с вызовом блеснули из под прядей. – Отстегнем коляски и выедем. Все согласны?
Будаев ходил возле костра и вертел головой. - Нет, такое путешествие не для меня… Стар я уже, оказывается… Стар…
С Олегом согласны были все. После ревизии мотоциклов разбрелись по палаткам, но тихо в лагере не стало – Олег возился с мотоциклом, газовал, и долина долго еще оглашалась ревом двигателя… Я лежала и думала о дороге… Мы встали ранним утром, часов в шесть. Теперь мы всегда будем вставать так рано, чтобы успеть как можно больше пройти. Позавтракали тем, что осталось со вчерашнего ужина, и рванули по дороге. Обещанных тридцати луж нам найти не удалось – местами помогло то, что подкопали бровку, а местами Вася просто «приукрасил» реальность, чтобы потом снимать наши трясущееся руки и неуверенные лица. Надо признаться, ему это удалось, паника – вещь
