На разведку пошли все, всем хотелось посмотреть, что же там дальше. Быстро выяснили, что все селевые потоки сошли на расстоянии примерно в семьсот метров. Два языка были сразу перед нами, еще два можно было легко обойти, спустившись в пойму реки, которую еще не затопило, а дальше… Дальше было пока непонятно, что делать, но ребята решили придерживаться того же принципа, которого до сих пор придерживалась я – решать проблемы по мере их поступления. Они сделали это. Бросив вдоль пути пару тоненьких лесин, веревками, руками, перетащили один за одним мотоциклы через глину, в которой тонули сами. Мотоциклы направляли по жердям, а сами шагали рядом, над обрывом, по самому краю селя, а внизу были только несколько выбеленных солнцем валунов и кипящая, прозрачная, как воздух, вода. Когда Алексей подъехал к сели на одиночке, я закрыла глаза и начала молиться. Но, даже закрыв глаза, я видела перед собой и мотоцикл, и сдвинутую на затылок шерстяную шапочку Алексея, и его бешеные от страха глаза, которые вцеплялись в глину, ища правильный путь. Его лицо было в этот момент изумительным: обтянутые скулы, коричневый загар, мягкая темная бородка клинышком и – нечеловеческое напряжение во взгляде и во всей его фигуре. Сдвинутые к переносице брови, напряженные плечи, руки, вцепившиеся в руль, удерживали мотоцикл в равновесии. От неимоверного напряжения и сосредоточенности он иногда начинал страшно скалиться, показывая свои крупные, великолепные зубы, и вряд ли даже осознавал это. Когда объехали еще два языка по дороге, которая вилась в пойме реки, стало понятно, что последний сель не взять – он был слишком глубоким и слишком свежим – ноги проваливались в него почти по колено, но дороги нащупать было нельзя. Можно было просто увязнуть. - Надо идти, договариваться, – вынес вердикт Алексей, и они втроем – Алексей, Будаев и Мецкевич пошли вперед, обойдя сель понизу.
Водители тяжеловозов, которые, видимо, всею ночь от безделья «бурханили», только-только повылазили из кабин и продрали глаза. И тут повторилась та же самая история, которая уже происходила раньше. Мужики поздоровались, спросили закурить, задымили и… сели, глядя прямо перед собой и покорно чего-то ожидая, – быть может, судьбы, рока или находчивости Алексея. Алексею ждать, пока они накурятся, было невмоготу. Обсуждать дорогу и погоду тоже смысла не было – все уже знали и всё видели. - Мужики, поможете нам? – спросил он водителей.
- Какой базар, сейчас соберемся да и подъедем!
Минут через двадцать, сдавая задним ходом, возле сошедшего с горы потока появился тяжеловоз. Белобрысый рослый водитель стал разматывать трос на лебедке. - По одному?
- А что по одному-то? Цепляйтесь друг за друга, перетащим цепочкой.
Все замялись, никому не хотелось, чтобы его мотоцикл шел первым и принял на себя всю нагрузку. Алексей пожал плечами – кому-то надо было начинать, он завел и первым подогнал свой Гиперболоид к «языку», зацепил крюк на тросе за раму, вытащил свою веревку. Мотоциклы тянули в два приема, – боялись, как бы не порвало рамы. По знаку Алексея водитель тяжеловоза включил лебедку, и мотоциклы, влекомые мощной силой, вгрызлись в грязь. Я никогда такого не видела – ни до, ни после: земля расступалась перед мертвой силой лебедки, и мотоциклы гуськом, отваливая в стороны камни и ветки, ползли вперед. Хуже всего пришлось Щенку. Он шел во второй упряжке и его привязали последним, но, видимо, слишком высоко закрепили веревку. Алексей решил подстраховать мотоцикл и сел на него верхом. Почти сразу же, как только мотоциклы сдвинулись с места, и их затащило в грязь, Щенок уперся во что-то передним колесом и его стало опрокидывать. На моих глазах вилка полностью сложилась, и «хвост» мотоцикла стал подниматься в воздух. Алексей сидел, упрямо сжимая руль, и молчал, в слепой уверенности, что еще чуть-чуть, и мотоцикл обязательно преодолеет преграду. Я заорала во все горло, – испугалась за Алексея. Я никак не могла понять, почему он молчит? Водитель остановил лебедку, я вытащила нож и обрезала трос. «Хвост» мотоцикла рухнул вниз. - Ты чего молчишь-то? – спрашивала я в сотый раз Алексея, а он, словно в толк не мог взять, чего я от него хочу, отмалчивался и только пожимал плечами.
Мы попробовали вытащить Щенка обратно, но нам это не удалось. Алексей отошел на бровку и сел на корточки, в отчаянии глядя на мотоцикл. Нам помогли водители. - А, щас, мужики, вытащим!
Видя, что нам готовы помочь посторонние люди, парни тоже зашевелились. Меня оттеснили от мотоцикла. Чтобы вытащить Щенка из капкана, пришлось его сперва раскачивать из стороны в сторону, и только потом селевой поток отпустил свою жертву на волю. Потом мы сидели на той стороне и отдыхали. Алесей притащил откуда-то кусок жареной рыбы, и мы вцепились в него зубами, кусая по очереди. К нам подошел Вася. - В общем, мы лучше останемся здесь. Тем более, они идут на юг. Подождем, посидим, все равно выберемся.
Мне почему-то казалось, что ему просто- напросто надоело видеть наши физиономии. - Что это за река? Светлая? – спросила я мужиков.
Кто-то из них хитро улыбнулся. - Светлая, светлая, не темная же!
