будто ему переправу «настроить» раз плюнуть, он их каждый день «настраивает».
Я не понимала его, я не понимала их всех. Им что, нравиться здесь сидеть и смотреть на реку? - Леш… – не выдержала я и потащила его в сторону. – А почему они отказываются от помощи?
Но Алексей только отмахнулся от меня. - Откуда я знаю…
Когда спасатели ушли, оставив нам несколько буханок хлеба, я с горьким сожалением бродила по берегу и смотрела на реку. «Ниу-ниу-нуи-ни-и-и», – снова я слышала это странный, гипнотизирующий звук шаманского камуса. Он доносился то ли сверху, то ли снизу, то ли с того берега. Я не выдержала и спросила Алексея, слышит ли он его. Он сдвинул на бок шапочку, чтобы было лучше слышно - Что-то я слышу, но вот что… Знаешь, Олег лазал на гору, говорит, там пчелы или осы, может, оттуда доносится?
Я прислушивалась, прислушивалась, и никак не могла понять природу звука. Пчелы? Да, это было похоже на пчел, но даже пчелы не гудят так монотонно. Может, все же это река? А может?.. Я находилась в таком состоянии, я была настолько вымотана и подавлена, что готова поверить в любую чушь! Даже в духов… После вчерашнего «посещения» бурхана» спина болела сильно – мне приходилось мазать её обезболивающей мазью каждые несколько часов. Проходя мимо бурхана, я недовольно косилась на плексиглас оставленного «в подарок» ветровика, но даже подходить ближе не решалась. Возле нашей палатки все время вертелся Мецкевич – вчера у него на носу соскочил огромный нарыв, а я, к своему несчастью, на конек палатки прикрепила хромированное зеркало от Щенка, чтобы хоть изредка смотреться в него, – а то совсем одичать можно. Он нагло подходил, загораживал вход, впяливался в это зеркало и пытался выдавить свой нарыв. На меня он не обращал никакого внимания, – а обойти его было невозможно. В конце концов, я возмутилась и посоветовала забрать зеркало себе. Он молча и так же нагло снял его с палатки и утащил к себе. Я злорадно думала, что нарыв – это такое своеобразное наказание за его злые слова. Часа через три на площадке вдруг словно бы из ничего появился еще один гость. Он был в брезентовой курточке, в таких же штанах, в кирзовых сапогах, а на макушке торчала бессменная в этих краях вязаная черная шапочка. На боку болталась планшетка. Лицо у мужичка заросло щетинкой, а два глаза-буравчика ощупывали каждого из нас. - Березов Валерий Семенович! – официально представился он и продемонстрировал нам красные корочки спасателя. – Кто здесь главный? Ко мне!
Березов, Будаев, Алексей и я расположились на бревне между палатками. Вернее сказать, Березов и Будаев сели на бревно и закурили, а мы с Алексеем остались стоять. - Ну, давайте ваши бумаги! Что у вас там, маршрутная книжка?
Алексей отдал ему все, что было. - Так ваши только что тут были.
- А-а, это общественники, им-то что, а мне бумаги надо заполнить. Что я своему начальству скажу? Вы думаете – застряли тут – и все? А вы знаете, что на Кубани наводнение? Знаете, что там погибло одиннадцать человек? Вы знаете, что министр по чрезвычайным ситуациям лично приказал вас найти? Что уже неделю по радио и по телевидению передают, что вы пропали? Еще вчера телефонограмма была… И что я доложу? Не-ет, вы мне дайте расписку, что у вас все в порядке. Что бензин есть, запчасти есть, продукты есть. Это первое! Второе: я сюда из-за вас ехал? Ехал! Я сто литров бензина сжег? Сжег! Придется вам заплатить за них! А вы как хотели? Рынок!
Пока он держал речь, я честное слово, прибалдела. Ну, нахал! Мужики растерянно переглядывались. В другой раз я бы тоже растерялась, но лишения, видать, обостряют инстинкты выживания. Шиш ему, а не сто литров бензина! - Да без проблем! – сказала я, и Будаев даже на месте подпрыгнул, услышав это, – вы мне только счет-фактуру выпишите или, на худой конец, приходный ордер. И мы заплатим.
Выписать счет-фактуру или приходный ордер, сидя среди комаров на Срамной, мужичок явно не мог, даже если бы и захотел. А хотел он сильно. У него даже лицо перекосило от желания чего-нибудь выписать. Но тут был один-ноль в мою пользу. Он посопел, поняв, что фокус не удался и приступил ко второму пункту программы: к составлению нашей расписки. Он вырвал из тетрадочки листок и, подложив планшетку, начал писать. Расписаться под уверениями, что с нами все в порядке, пришлось и Алексею, и Будаеву. Мужичок аккуратно сложил расписку в планшет и снова, не торопясь, закурил. Он все еще не оставил желания вытрясти с нас хоть что-нибудь. И это ему удалось – он вытряс семьдесят рублей, «на переговоры с вашими близкими, а то как я в Ангарск звонить буду?», аккуратно сложил в карман купюры и так же аккуратно записал наши домашние телефоны. Раз за беседу уже было заплачено, я спросила его, как насчет вертолета. - А послали УАЗ в Кумору, наверно, уже отменили, – ответил он.
- А как насчет медведей? – мне нужно было какое-то подтверждение, что все не привиделось мне в страшном сне.
- Хорошо, – сказал он, – вот, ехали – поперек дороги следы видели. Да вчера у меня в районе два трупа было, так что все хорошо. А у вас ружья, что, нет?
