- Сам ты урод!
В это время мутант лук через плечо повесил, бубен, что болтался на поясе, отстегнул и давай прыгать у костра и стучать. Божий таможенник вскочил и тоже в пляс пустился. И такие у них забойные танцы пошли, что братья сначала невольно засмотрелись - ну точно два дикаря, два первобытных человека! Вовченко тоже было ногами запритопывал - так ритм забирал, однако Мыкола почуял крайнюю на него обиду и нарастающий приступ ярости.
- Что ты сказал? - задиристо спросил он.
- Что слышал! - отозвался тот, готовый присоединиться к пляшущим.
- Ты мутантом меня назвал?
- А кто ты? И Тамара Шалвовна твоя… Вообще чернобыльский монстр!
- Повтори! - потребовал Волков и схватил за грудки. Вовченко же снял с него фуражку и захохотал, указывая
пальцем:
- Ну вот! От радиации даже волосы повылазили, один клок остался! Или это у тебя парик? Для начальства?
И попытался снять с него скальп, царапая ногтями затылок брата.
Мыкола целил в переносицу, но смазал, шаркнул кулаком по уху и, потеряв равновесие, рухнул на газон. Шурка сейчас же сел на него верхом и стал тузить по загривку:
- Тварь продажная! Рожа хохляцкая! И баба твоя - шалава!
Волков изловчился, ухватил Шурку за волосы, и они покатились кубарем. Поскольку же выпито было изрядно, то драться по-настоящему не получалось: царапались, как женщины, мяли и тискали друг друга, рассыпая форменные пуговицы. И все это под звонкий шаманский бубен. В пылу схватки опрокинули импровизированный стол из картонных коробок, костер разгребли ногами и не могли расцепиться, пока родитель не вытянул их стальным щупом, причем сразу обоих.
- А ну, ша! - рявкнул он. - Чего не поделили? Братья расползлись в разные стороны, но встать уже не
было сил. И все-таки Волков приподнялся и обнаружил, что мутанта возле дотлевающего костра нет. Ему же показалось - секунду назад еще отплясывал…
- Где? - с суетливой надеждой спросил он. - А где шаман?
- Обоих выпорю! - пригрозил отец. - Чуть отвернешься, они как кошка с собакой! Мать вашу… Ну-ка встали и помирились!
- Колька сговаривал шамана этого поймать, - пожаловался Шурка. - И американцам продать, шкура…
Старший Волков посмотрел на одного, на другого и покачал головой:
- Нет, надо было за ноги и об угол. Обоих… Вы в кого такие уродились?
- Бать, а куда шаман пошел? - все еще суетился Мыко-ла. - Только что был… Бать?
- Ладно, хрен с вами. - Божий таможенник прихватил остаточек в бутылке и покосился на башню. - Пошли отсюда скорей, смываться надо. Сейчас начнется.
- Что начнется?
- Третьи петухи закричат! Вон уже айбасы разбегаются!
- Это кто такие?
- Да черти, злые духи. Ишь, улепетывают, только пятки сверкают!
- Бать, ты чего? - забеспокоился Вовченко. - Какие черти? Где?
- Вон, вон же бегут! - Родитель тыкал пальцем в темноту. - Слепые, что ли? Ага, припалил вам шаман задницу!
- Мы тебе больше не нальем, - сурово сказал Мыко-ла. - Если тебе черти чудятся…
- Ничего ты еще не понимаешь! Черти чудятся с похмелья. А если в выпившем состоянии, то, значит, реальные…
Тут и в самом деле где-то в селе заорал хрипатый, хулиганистый петух-запевала, и старший Волков замахнулся щупом:
- Чего разлеглись? Бегом отсюда! Слыхали? Это третьи! Ну-ка оба рысью!
- При чем здесь петухи, батя? - попытался урезонить его Шурка, вставая на четвереньки. - Пусть себе кричат…
- Остолопы! Сейчас стена рухнет! Вместе с вашей таможней! Помпея начнется, мать вашу!
Сыновья приподнялись, будто медвежата, и огляделись, задирая головы на башню.
- С чего это она рухнет?
- А с того, что шаман сегодня Арсана Дуолайю подстрелил! Злого духа кончил! Да я и сам чую - будущее пылью и дымом пахнет!
И в самом деле - под ногами явственно ощутился толчок земной коры, а потом ее головокружительное колебание…
Партизанская чета вернулась с операции под утро. Осторожно отомкнули дверь, прошли на цыпочках, однако в хате было пусто. И тут сквозь открытый люк подпола послышались характерные шорохи и вроде бы звуки поцелуев. Сова стала теснить деда к выходу, но уже за порогом любопытство взяло верх. Прокравшись к люку, бабка навострила ухо, и в это время снизу послышалось блеянье козы:
- Бэ-э-э-э!
А ей в ответ козел мерзким таким голосом:
- Бя-я-я-я!
Дед не выдержал и тоже вернулся.
- Ну чего там у них? - шепчет. - Склеилось?
Бабка же только пальцем указывает в подпол и слова вымолвить не может: верно, подумала, внук с Оксаной в козлов оборотились. Куров заглянул и сразу все понял.
- Через козлятник сбежали. Ну правильно, чего им, всю жизнь в подполе сидеть? Пошли воздухом подышать, вон какая ночка стоит…
Сова соображала быстро, зная пристрастие деда ходы рыть, и не хотела показывать ему испуга.
- Я думаю, кто у меня козу выдаивает? - проговорила ворчливо и устало развалилась на диване. - Притомилась…
- Сейчас произведем разбор полетов, - строго заявил Куров. - Опять у тебя вожжа под хвостом была на операции.
- Вожжи держать не умеешь! - съязвила Сова. - Потому и попадает.
- Твоих капризов этих чтоб больше не повторялось! Далее, ты почему раскуковалась, когда я на башню залез?
- Сигнал подавала! Вовченко Мыколу ходил приглашать.
- Да ведь кукушки-то давно не кукуют!
- А мне что-то так покуковать захотелось, - блаженно вымолвила Сова, - прямо не могу…
- А если б привлекла внимание?
- Ой, а сам-то что? Соловьем залился на нейтральной полосе!
- В следующий раз совой гыркни, я пойму.
Сова вдруг встрепенулась, кинулась к выбитому окну, отвернула занавеску, а там отвинченная решетка настежь!
- Это как называется?!
- Должно, не склеилось у них, - заключил Куров. - Один сквозь землю провалился, другая в окно улетела, в тун-
дару их…
Благостное настроение у бабки вмиг улетучилось:
- Как женщина женщину Оксанку я понимаю…
- Что ты там понимаешь?
- Да кое-что еще понимаю!
- Ладно, давай перекусим, вздремнем, - предложил дед, завинчивая решетку на окне, - да пойдем наблюдать, чего мы там с тобой нашаманили. Ох, побегут айбасы!
