- Чего ты замычал? И как было? Говори!
- Ты же романтик, батько! - восхитился Лях. - Ты же ее стал мыть шампанским. Пену на нее напускал. А она визжала…
- Ну?!.
- А потом потребовал стог сена. Чтоб по козачьему обычаю… Тамара Шалвовна в такой восторг пришла! Говорит, мол, сразу видно, у тебя тоже высшее образование. Будто сено покалывает обнаженное тело, возбуждает эрогенные зоны… Ни разу не пробовал.
- И что?
- Взяла тебя на руки и отнесла в стог.
- Зря ты ей позволил, - строго заметил батько. - Представителя президента женщина несет на руках…
- Никто не видел, батько! - зашептал Лях. - Я обеспечивал полную безопасность.
- Добро. И как я овладел ею? Чего ты носом заводил? Говори!
- Никак, батько, - виновато признался тот.
- То есть как - никак?
- Плохо помню, батько…
- Надрался, что ли?
- Сам же заставлял пить! Короче, ты у нее еще на руках заснул.
- Да быть того не может, Лях!
- Виноват, батько! К груди Тамары прильнул, почмокал и захрапел.
- Почему не разбудил?!
- Будил я! - клятвенно заверил Геббельс. - И Тамара Шалвовна будила! Но сон-то у тебя богатырский, батько! Она сильно расстроилась. Ну и звезданула промеж глаз… Я блок поставил ! Но у нее удар правой, скажу тебе! Наша украинская гордость, братья Кличко отдыхают…
Гуменник от расстройства даже заикал и, пожалуй, врезал бы Ляху, но в голове еще не остыл огненный похмельный шар, причиняющий боль от резких движений.
- Ты ответишь за это, - вяло пригрозил он. - А сейчас добудь мне чарку виски.
- Придем на родину - добуду, батько! Хоть ведро! Гуменник наконец осмотрелся:
- Куда привел меня? Это что такое?
- Государственная граница. Вон таможня, батько! - оживился телохранитель. - Может, рискнем через КПП? Москаля беру на себя…
- Вижу, что таможня! - оборвал батько. - Ты на флаг посмотри!
- Что флаг? Жовто-блакитный…
- А что это значит? Ну ты и тупой, Лях!
- Значит, мы в родной Украине! То-то я смотрю, места знакомые…
- Когда мы границу перешли, отследил? Мы же мутанта ловили в России!
Телохранитель подумал, повертел головой и вдруг ударил себя по лбу:
- Вспомнил! Батько, я вспомнил! Когда ты собрался на Москву, то побежал в Украину за своей саблюкой. Чтоб москалей рубать. Вот и перешли!
- Ну ладно. - Гуменник вышел на середину улицы и распрямился. - Пошли в кабак. Мне бы хоть рюмку виски сейчас… И позвонить надо.
И пошел по асфальту, постукивая стеком по голенищу хромового сапога.
- Да рано еще, - занудил Лях. - Кабаки закрыты…
- Мне откроют! Увидят, батько пришел, - откроют! Не то лицензию отниму.
- Как думаешь, батько, мутанта поймали?
- Дременко его на свою родную дочку ловит. Пусть только не поймает!
- На его дочку и я бы попался! - раздухарился телохранитель. - Гарна телка…
- Ты сдурел? - оборвал его Гуменник. - Она самому Джону понравилась. Запал американец, как волк голодный на голяшку. В Штаты задумал увезти.
- Шо за несправедливость, - заворчал Лях. - Як добра дивчина, так американцам. Сам же говорил - украинский генофонд…
- Нам Штаты прыручаты треба, щоб за нас стоялы, щоб москали не робылы замах на нашу самостийнисть.
Они остановились возле распахнутых настежь дверей какого-то кабака.
- Ну що, дывысь, Лях! - обрадовался батько. - Видчи-нылы! Заходымо!
Как и положено, первым вошел телохранитель, оценил обстановку - за столиками придремывали редкие посетители, за стойкой скучал бармен.
- Виски! - подсаживая шефа на барный табурет, потребовал Лях. - Тры по сто. И телефон.
Грузный, небритый бармен поднял мутные, полусонные глаза и даже не шевельнулся:
- Что, трубы горят?
- Налывай! Швыдко, швыдко ! Ты що, батько не поба-чив?
- Мне на твоего батьку… с прибором, - вяло ухмыльнулся тот. - Нету виски. Нема, понял?
- Як же немае? - обескураженно возмутился Лях и указал на барную полку. - А це що? Моча, чи що?
- Ну вы достали, хохлы. - Бармен сгрузился со стула и стал пересматривать на свет остатки в бутылках.
Столь дерзкого неуважения Гуменник уже вытерпеть не смог. Он молча выслушал перепалку и внезапно ожег стеком стойку - висящие над головой бокалы брызнули на пол.
- Хозяина до мене!
Дремлющие контрабандисты враз проснулись, зашевелились, бармен меланхолично достал из-под стойки бейсбольную биту, а возле Ляха возник губастый и стриженный наголо охранник.
- Це ж провокация, - догадался наконец телохранитель и, прикрывая собою шефа, крикнул: - Стоять! Перед вамы повноважный представнык презыдента Украини Гуменник! Геть, кажу!
- Тю! Та це ж Гуменник, хлопцы! - послышался радостный, но похмельный голос из зала. - Сам батько! А с ним Геббельс!
И сразу же словно ветер зашелестел листвой:
- Ну? Тот самый Гуменник? Бандера недобитая?
- Да точно он! Петух хохлатый! Живой, как в телевизоре!
- Братва, он тут права качает!
- Уходим, - шепнул Лях. - Твои конкуренты… Це ж Восточная Украина, предатели…
Лях защищал доверенное ему тело профессионально: тычком опрокинул охранника и, пока контрабандисты чухались, метнул в них стул и стал отступать к выходу, прикрывая шефа. Тот был настолько обескуражен, что и про стек забыл, пятился за спиной телохранителя и опомнился, когда оказались на улице.
- Драться хочу! - крикнул он, вырываясь из рук Ляха. - За мной!
- С кем драться? - Мудрый Геббельс тянул его вдоль улицы. - Москальские гузнолизы! Пошли, батько! Сам подумай: кто они, а кто ты? Ты Гуменник!
Несколько разъяренных контрабандистов выскочили на крыльцо, однако Лях успел втащить батьку в переулок, где они пошли шагом, дабы не оскорблять достоинства важного государственного лица.
- Прикажу закрыть кабак! - все еще духарился бать-ко. - Где голова?
- Кто ж его знает? Мабуть, еще мутанта ловит.
- Нет, Лях, шо происходит? Мене ж у Братково хлибом-силью зустричалы!
- Як же ж, помню.
- Здесь шо, власти нема?
- Партызаны, батько! Беззаконни люды.
- Вези меня в резиденцию, - велел Гуменник. - Я знаю, кто за происки и провокации ответит!
- На чем же я повезу? Транспорта нет, все еще спят. Тем часом в дальнем конце переулка целая толпа народу
показалась, вроде даже с плакатами.
- Це що там? - обрадовался батько. - Демонстрация? Так выступыты ж треба!
