будь немного я повыше, я б точней метал картошку. * * * Тот гость у нас бы жил и жил, но я не знаю кто вчера лягушку положил ему в карман пальто. * * * Ныл с утра дырявый зуб, и, чтоб легче было, кинул я соседке в суп маленькое мыло. * * * Я купил коробку кнопок и украл с витрины клей — хватит этого для попок всех моих учителей. * * * Лился дождик монотонно, скучно было жить на свете, как пописал я с балкона, так никто и не заметил. Даже один чисто еврейский стих я умудрился накропать в возможном детском варианте:
* * * Когда все дружки мои молоко у мам сосали, все я делал, как они, но уже мечтал о сале. А мечты, переживания, обиды — все ведь по-иному, чем у нас, должно происходить у этих мелких, но уже с несомненностью человеков, думал я, и тень Барто с неслышным осуждением стояла за моей спиной.
* * * Со мной поссорилась подружка, и дни мои теперь пусты, а ей приснится пусть лягушка, ангина, мыши и глисты. * * * Ты теки, моя слеза, очень больно папа высек, папе зря я рассказал все названия пиписек. * * * Сегодня взрослые опять о чем-то спорили отчаянно, и зря меня прогнали спать за то, что пукнул я нечаянно. * * * Света лунного дорожка красит стену надо мной, потерплю еще немножко и сожгу свой дом родной. * * * Рано мне пока жениться, очень мало мне годов, я хочу летать, как птица, чтобы какать с проводов. Мне предстояло написать о детской несомненной наблюдательности, ибо видят они и слышат —
