Утро началось с убийства.
С апреля по ноябрь по утрам в моей комнате появляется муха. Откуда она берется, я отчаялась понять. Дверь в коридор у меня закрыта всю ночь. Форточка по большей части – тоже. Чтобы не слышать грохотания транспорта на проспекте. Да и какие мухи на улице в апреле или ноябре!
Муха небольшая, но очень навязчивая. И одна. Каждое утро – одна. Как символ чего-то низменно- непостижимого. У нас в квартире потолки четыре метра, и общая площадь комнаты – двадцать восемь. Могла бы, кажется, разместиться, вовсе меня не беспокоя. Однако, утренняя муха жужжит именно вокруг моей кровати и противно садится на мое лицо и руки. Я вскакиваю и начинаю в голом безобразии за ней гоняться, размахивая припасенной с вечера газетой. В конце концов я ее убиваю и выбрасываю в форточку. В этом ежеутреннем убийстве есть что-то ритуальное. Привет от всех эпосов мира вместе взятых. Просыпаясь от омерзительных прикосновений мушиных лапок и хоботка, я думаю об этом, чтобы не стервенеть. Когда я выбрасываю в форточку изувеченный трупик, я чувствую себя победительницей. Секунд пять. Потом мне становится стыдно. Обычно именно в этот момент я впервые за день замечаю в зеркале свою опухшую со сна физиономию.
На следующее утро муха появляется снова. Наверное, они разводятся в клетке у морских свинок, несмотря на то, что я регулярно ее чищу.
Когда в ноябре муха перестает быть, несколько дней по утрам мне как будто бы чего-то не хватает. Потом ощущение проходит.
Звонок в прихожей застал меня бессильно сидящей в кресле и рефлектирующей по поводу совершенного убийства. Кто-то, должно быть Дашка или Семен, открыл входную дверь.
– Заходи, Ленка! – сказала я в ответ на стук.
– Ленке отгул не дали, она прислала меня, – объяснила Светка, проходя в комнату, затворяя за собой дверь и присаживаясь в кресло напротив. – Сказала, что я все равно тунеядка, и потому могу снять с тебя тяжелую ношу раздобытой информации. Сама она позвонит или заглянет после работы. У Ирки тоже есть какая-то информация, но у нее балансовый отчет, и освободится она только после восьми…
– А по телефону? – спросила я.
– Она говорит: нельзя! Вдруг телефон прослушивается врагами?… И не корчи, пожалуйста, такую рожу – мы сами во всем виноваты, нечего было Ирку заставлять в детектива играть! Как будто заранее непонятно было…
– Чей телефон прослушивается врагами? – на всякий случай уточнила я. – У Ирки в бухгалтерии или у меня в комнате?
– Наверное, прямо на линии, – подумав, предположила Светка. – Кто-нибудь сидит в люке и слушает через телефонный кабель.
– Ну ладно, пускай пока посидит, – вздохнула я. – Чайник поставить? У меня печенье есть и колбаса…
– Не надо. Я, когда нервничаю, ем раз в пять больше обычного. А сейчас мне любопытно – так я у тебя зараз все съем и сразу растолстею. Потом придется в зале лишнее железо тягать. Лень. Рассказывай.
– … Когда молоденькой Алине надоел ее старый муж, она решила заняться самообразованием. И пошла для этого не куда-нибудь, а в Публичную библиотеку…
– Бред! За лоха тебя держит!
– За что купила – за то продаю. Слушай дальше. Как уж она там, в библиотеке, самообразовывалась – об этом история умалчивает. Но только именно там она и познакомилась с Сережей – студентом исторического факультета Большого Университета.
– И они, конечно, полюбили друг друга! – с насквозь фальшивым пафосом воскликнула Светка, скорчив при этом препоганейшую гримасу.
– Ты правильно догадалась, – мирно согласилась я. – Именно полюбили и именно друг друга. Родство душ, родство тел и все такое. Алина настаивает на том, что это ее первая и единственная настоящая любовь. К мужу она даже в самые лучшие дни не испытывала ничего, кроме благодарности за предоставленные возможности. После взаимных признаний и объяснений ребята, конечно же, стали мечтать о совместном будущем. Но на пути их счастья стояло несколько препятствий. Одно из них – деньги. Как ты знаешь, рай в шалаше сейчас среди молодежи не моден. А Сережа – студент, человек совсем небогатый. Его родители – отец-инженер и мать-контролер ОТК. Денег он от них не берет, живет на стипендию плюс то, что зарабатывает небольшими спекуляциями на Сенном рынке…
– На Сенном рынке?! – встрепенулась Светка.
– Именно! Ты знаешь, на Сенном еще с прошлых времен продают все на свете, а то, что он историк, позволило ему там какую-то свою нишу занять… И вот однажды прикупил этот Сережа у захожего алкаша не совсем обычную вещь…
– Алкаш – это Федор, что ли?
– Можно из дальнейшего предположить. Скажу сразу: откуда у Федора эта вещь взялась – Алина и Сережа не знают, и вот тут она, кажется, не врет совершенно. Сережа показал странную штуку своей возлюбленной, и объяснил, что прежде, чем ее перепродавать, неплохо было получше понять, что она такое. Чтобы с ценой определиться и вообще – интересно, дескать. А для этого нужна вот такая специальная книга, и надо бы ее в библиотеках-каталогах поискать… А тут Алина и вспомнила, что именно такая книга стоит на полке в кабинете ее мужа. Дальше и рассказывать нечего…
– Она взяла у студента его покупку, забралась в кабинет, достала книгу, раскрыла ее на нужной странице, а тут как раз входит муж и…
– Совершенно верно! – обрадовалась я. – Слишком по-книжному получается, чтобы быть правдой, не так ли? Что-то такое из английских романов? Мне тоже показалось… Но тем не менее, тем или иным способом – в игру вступает муж. Застигнутая врасплох Алина, естественно, ничего толком не может ему объяснить – ни происхождение вещи, ни свой интерес к ней, ни наводку на нужную книгу. Поэтому врет грубо и прямо: проходила мимо, увидела, заинтересовалась, купила, сходила на факультет, проконсультировалась, вспомнила, что видела название на полке… Муж, помня потуги молодой жены к самообразованию, сразу поверил.
– Дурак, что ли?
– Этого мы пока не знаем, но из вводных получается, что вроде бы нет – не дурак. Однако таинственным предметом он тоже заинтересовался нешуточно, у молодой жены его немедленно отнял, а ей взамен подарил заколку с изумрудом. Она, само собой, в этой ситуации не могла и пикнуть. Немедленно побежала к Сереже, во всем призналась, поплакалась в жилетку. Он, конечно, расстроился, но в целом тогда, по словам Алины, отнесся к происшествию философски. И возлюбленную легко простил: кто его знает, удалось бы ту вещь продать или нет, а заморочки с ней, судя по всему, ожидались. Так и не к лучшему ли, что с глаз пропала? Упорная Алина подобной философичностью характера не обладала и успокоиться никак не могла. Какой-то темный след за всем этим ей с самого начала мерещился, по ночам спать перестала, к утру сердце колотилось – в общем, следует весьма грамотное клиническое описание начинающегося невроза. Здесь опять верю: на чем только не зацикливаются скучающие дамочки! Подробно расспросив Сережу, Алина попыталась сама отыскать Федора, но, естественно, потерпела неудачу. Спустя приблизительно дней десять осторожно осведомилась у мужа: что, мол, про штуку-то ту выяснил чего-нибудь? На ответ она, в общем-то, и не рассчитывала, но тот вдруг ответил: «странная история. И адрес лиговский странный, я о нем еще прежде слыхал, тогда же и книгу эту по случаю приобрел. Настоящая „нехорошая квартира“, даже целый дом, если разобраться… Но других хвостов, как и раньше, нигде не торчит, так что… дразнилка и есть дразнилка… мало ли таких в истории…» В ответ на эту малопонятную тираду Алина покивала головой, а потом равнодушно, между делом, задала еще пару вопросов касательно расположения «нехорошей квартиры». Узнала приблизительно дом и, уже не в силах остановиться, отправилась на разведку. Во время третьего визита услышала об убийстве человека, приметы которого во всем совпадали с теми, что сообщил ей Сережа. Потом встретилась с Коляном, который узнал мерседес и еще раз рассказал ей всю историю. Естественно, девушка испытала сильнейший шок. С тех пор не может отделаться от мысли, что ее муж – убийца. Совсем перестала спать, боится находиться с ним в одной комнате, иногда, при определенном освещении кажется, что у него западают и светятся глаза и вырастают клыки. Любимый кот мужа странно на нее смотрит. Уже ходила в церковь и к психоаналитику – не помогает…
– Опять английский роман? – Светка вопросительно подняла бровь.
