– Она не посылает тебе вестей?
– Редко, царь… Редко и скупо…
– Тогда пригласи ее…
Почувствовав в этих словах желание Александра увидеть Таиду, Птолемей солгал:
– Не уверен, что она меня послушает.
– Скажи, что я прошу ее.
Птолемей нахмурился:
– Ты сам, царь, хочешь видеть ее?
– Да! Я сам хочу видеть ее!
Это уже звучало почти как приказ. Но состояние Птолемея не позволяло ему вовремя отступить.
– Может быть, ты влюблен в нее, царь?
– Нет, я лишен пока этой слабости. Таида действительно очень красива, прекрасно сложена, умна. Ее оригинальный ум делает красоту Таиды совершенной. А наш поход только начинается. Я хочу, чтобы она следовала за нами в мирной половине войска, с художниками, философами, артистами, чтобы она украшала наши пиры, которые мы будем устраивать, если боги даруют нам победы.
Лицо Птолемея выразило недоумение:
– Неужели, Александр, ты зовешь Таиду только для этого?
Александру явно не понравились слова Птолемея:
– Не ревнуй, Птолемей… Это может тебя далеко завести…
– Тогда, царь, может быть, и не стоит звать ее…
Глаза Александра стали холодными, а тон жестким.
Сказал как хлестнул:
– Я сказал: позови!
Птолемей склонил голову в знак того, что приказ будет исполнен.
VII
Письма пришли в один день: Иоле – утром, от Неарха, Таиде – вечером, от Птолемея.
Устремив на Таиду блестевшие радостью глаза Иола воскликнула:
– Неарх зовет меня к себе. Куда, он сообщит позднее. Скорее всего в Египет.
– В Египет, – мечтательно повторила Таида, – за поиском мудрости. А меня Птолемей зовет в Книд.
– Когда?
– Он будет меня встречать через десять дней. Поедем?
– Мне грустно расставаться с тобой, но я буду ждать нового приглашения Неарха.
Неожиданно выражение лица Иолы стало грустным.
– Нет ни одной молодой девушки, у которой не было бы на триерах брата, жениха или возлюбленного… Нет ни одной семьи, которую не затронула бы эта ужасная война.
– Ужасная? – с удивлением спросила Таида. – Разве война, которая снова восстановит былое величие Эллады может быть ужасной? Мы должны отомстить персам за те унижения, которые они нам причинили. И боги послали нам Александра!
– О, Таида. Ты сильная и мужественная. Мне кажется, не стоит слишком усердствовать в поисках счастья в чужих странах. Пусть судьба благополучно возвратит их всех поскорее домой.
– Пусть она сперва добудет им победы над персами. Пусть Судьба обессмертит их имена.
– Я прежде всего женщина. Для меня счастье – это жизнь, которую я смогу прожить рядом с Неархом. Только с ним, потому что я его люблю всем моим сердцем и всеми моими чувствами.
Таида с огромной нежностью обняла Иолу:
– Твоя душа еще прекраснее, чем твое лицо.
Иола слегка улыбнулась. Она знала, что хороша собой и что мужчины искренне восхищаются ею. Но в последнее время для нее, кроме Неарха, не существовало никого.
– Ты согласна заключить себя в четыре стены гинекея и быть прекрасной немой птичкой?.
– С Неархом, да! Я подарю ему, и только ему одному, настоящую любовь, счастье и утешение. Поверь, роль гетеры, после того как мы познакомились, перестала интересовать меня. С той минуты, как мы узнали друг друга, я не перестаю думать о нем.
– Эрос поразил вас одной и той же стрелой, – задумчиво проговорила Таида.
Иола утвердительно кивнула.
Они сидели в комнате Таиды за столиком, искривленные ножки которого заканчивались козьими копытцами. Комната была полна вещей, приятных для глаз. Около столика стоял большой светильник из бронзы, изображающий дерево, обвитое вьюном, на концах ветвей которого висели маленькие светильники тонкой чеканной работы, мягко освещающие лица подруг и отполированную поверхность стола со стоящими на нем кинфарами для вина и блюдами с виноградом и фруктами.
Вдоль стен стояли громадные сундуки, в которых хранились наряды хозяйки.
А в самом темном углу комнаты на мраморной консоли высилась золоченая статуэтка Афродиты.
Здесь, как и в других комнатах этого старинного, пропитанного духом традиций и любовно ухоженного дома, царила удивительная атмосфера спокойствия. Здесь пахло ароматическими травами. Здесь было тихо и казалось невозможным, что в этот самый час где-то отважные мужи готовились убивать – или принимать смерть, пусть даже за свои идеалы, стремления или иные соображения, о которых лучше не размышлять.
Таида сама наполнила кубки вином и, обратившись к Иоле, сказала:
– Я хочу совершить возлияние за наше счастье.
Она пролила на пол несколько капель золотистого вина и обратилась к богине:
– Афродите, великой богине любви, высшей богине жизни, вечной и неизменной.
Таида до дна осушила кубок. Затем сняла с себя цепочку с золотым амулетом, который носила с младенческих лет. И подошла к Иоле:
– Это тебе, дорогая! Пусть твоя дорога к Неарху будет счастливой!..
Когда руки Иолы прикоснулись к амулету, Таиду внезапно охватила щемящая боль и тоска: «Теперь с Иолой ничего не случится. Но когда же мы встретимся вновь?» Таида с трудом представляла себе мир, в котором не было бы рядом Иолы. Она нежно улыбнулась подруге. Но тут же вспомнила, что и ей самой, вероятно, предстоит дальний путь, и, несмотря на жаркий вечер, по ее телу пробежала легкая дрожь.
В эту ночь Таиде во сне снова явилась Афродита, которая часто посещала ее в сновидениях. У них удивительным образом сложились личные отношения. Как только в жизни Таиды случались важные события и она не могла решить, как ей поступить, она молилась богине, чтобы та предстала перед ней. И богиня в самом деле являлась, если не в эту же ночь, так в следующую.
Эти видения Таида часто обсуждала с Иолой, которая всегда с интересом слушала рассказы подруги.
«Ну, а как выглядит богиня, когда она является тебе?» – с любопытством спрашивала Иола.
«Очень похожа на свой образ в Коринфском храме».
«А на чем она передвигается?»
«Летит по воздуху на колеснице, запряженной голубями».
«А где происходят эти встречи?»
«У источника».
«Есть ли, кроме тебя, рядом еще кто-нибудь?» – восклицала потрясенная подруга.
«Нет. Я всегда с ней наедине. Мы просто беседуем. Но близко подойти невозможно. Она – сияние».
Во время последнего видения, на следующий день после убийства Ореста, когда Таиду настиг тяжелый недуг, Афродита спросила:
«Тебе страшно?»
«Да».
«Смерти?»
«Нет».
«Жизни?»
