— Любопытно, — серкт продолжала медленно ходить вокруг, — ты хочешь меня убедить в том, что не знаешь, как этот ключ выглядит?
— Не знаю, — честно признался Дар-Теен, — если ты подскажешь, то буду благодарен…
Она остановилась — чуть сбоку и сзади, так, что ийлур на миг потерял ее из виду.
— Никто этого не знает… Ключ живет рядом с Вратами, и может принимать любые формы. Такие, какие ему удобны. Но
Нежное, ласкающее прикосновение к плечу.
— Но, как бы там ни было, ты все же принесешь мне его.
Пальчик Царицы переместился к шее, туда, где прослушивается биение сердца. Дар-Теен вдохнул легкий аромат розового масла, и отчего-то закружилсась голова.
— Ты должен мне его принести…
Бездонные глаза серкт оказались совсем близко. Глаза, в которых тонул солнечный свет и вязла, словно комар в смоле, воля.
— Что за чушь, — Дар-Теен отшатнулся, — как я могу принести то, о чем не знаю? Да если бы и знал, то не принес бы. Не стоит забывать, ваше величество, кто я, а кто
На золотисто-розовых губах Царицы мелькнула непонятная улыбка, и она сделала маленький шажок назад, восстанавливая прежнюю дистанцию.
— А-а, вот в чем дело! Я должна была это предвидеть…
И задумалась, даже отошла к окну.
— А ты полагала, что я так и брошусь тебе служить? Той, которая уничтожила мой народ?
— Не стоит меня в этом винить, — пропела Царица.
Она стояла и, склонив набок голову, смотрела на небо — на тот его кусочек, который был виден из окна.
— Такова моя природа, и я ничего с этим не могу сделать.
— И все? Это все, что ты можешь сказать?
Дар-Теену уже начинало казаться, что он тяжело болен и бредит. Да, именно бред и напоминал весь этот разговор с правительницей чужаков!
— Нет, не все. Вот послушай, ийлур… Я случайно встретила в этом мире синха — кажется, так вы их называли? — который тоже прикасался к ключу. Но увы. Мерзкое создание предпочло наесться яду и издохнуть прежде, чем я заставила его принести мне наше сокровище. Этот синх… Подыхая, случайно назвал одно имя. Дар-Теен. Это ведь ты?
Он стиснул зубы, проклиная себя за то, что недооценил Царицу.
— Впервые слышу это имя.
— Замечательно, — серкт качнула головой, — значит, ты принесешь мне Ключ. Значит, я не ошиблась!
— Можешь думать все, что тебе угодно, — оборвал ее Дар-Теен, — но даже если я когда-нибудь и найду этот самый «ключ», то уж конечно не отдам его тебе, царица пришлых.
Казалось, она вздохнула. Потом легонько пожала плечами.
— Я даю тебе три дня на размышление, ийлур. Либо ты отправляешься искать то, что нужно мне — либо будешь долго, очень долго умирать в мучениях.
«Умирать?» — он смотрел, как золотистая фигурка в белом платье медленно идет по безликому и серому залу. Он жалел, что не умер тогда, в спальне. Когда нет выбора — легко, когда есть — стократ тяжелее принять решение.
— Я бы предпочел смерть, — выдохнул ийлур, глядя сверху вниз на изумительной красоты лицо.
— Это слишком легко, — усмехнулась Царица, — я даю тебе три дня.
И вдруг ее правильное, совершенное лицо исказилось, превращаясь в маску кровожадной шейнировой твари.
— Представь себе, ийлур, каковы будут твои мучения.
И резко сжала кулачок, сдавливая сердце Дар-Теена.
— … Тише.
Боль не отпускала, раскаленной нитью прошив внутренности.
— Ты должен… успокоиться.
Перед глазами плавали пятна всех оттенков красного, вспухая и лопаясь пузырями. И каждый раз, когда розово-вишневая масса разлеталась горячими брызгами, кто-то дергал за стальную нить, коварно удерживая над пропастью беспамятства.
— Успокойся. Глубже дыши.
На миг мельтешащие перед глазами хлопья разошлись, и Дар-Теен увидел лицо ненавистного бледно-золотого оттенка. Взгляд серкт ледяной иголкой вошел в красноватую кашицу, кольнул где-то рядом с сердцем… А затем послышались негромкие слова молитвы, читаемые на неведомом языке.
Дар-Теен судорожно пошарил рукой, нащупал жесткие пальцы чужака и изо всех сил сжал их.
— Оставь… меня…
Боль на миг отступила, но тут же вернулась вместе с лопнувшим пузырем. Голос, читающий молитвы, умолк.
— Ты должен забыть то, что внушила тебе Царица.
— Но разве?..
И снова рывок невидимой нити, и снова рассудок накрыла багровая волна.
Рядом кто-то читал молитвы на языке чужаков.
— Я могу облегчить твои страдания, ийлур.
— В обмен на что?..
— Ты ответишь на все мои вопросы.
— А, вот как…
Задыхаясь, Дар-Теен приподнялся, с силой зажмурился. Кажется, помогло — взгляд прояснился, и ийлур понял, что больше не сидит в темном подземелье. Он лежал на чем-то мягком в светлой и просторной комнате, и снова к нему склонялся худощавый серкт в черных одеждах.
«Жрец!» — мелькнула догадка. И ведь правда, Шеверт говорил о том, что жрецы носят черное…
Кто-то снова шутя дернул за нить, и Дар-Теен взвыл.
— Что… тебе… нужно?
— Не слишком много, — с легким пришепетыванием заверил жрец, — но я не могу исцелить тебя так, как это можешь сделать ты сам.
Ийлур перекатился набок и вцепился рукой в пылающую голову. Волосы оказались мокрыми, как будто он только что вышел из воды.
— Ты должен уяснить одну вещь, — сухо посоветовал жрец, — ты должен понять, что Царица тебе
«Покровители! Но это же… невозможно!»
— Это так. Лучше будет, если ты меня послушаешься, потому что три дня попросту лишат тебя рассудка.
Откинувшись на пропитанное потом одеяло, Дар-Теен попробовал дышать глубоко и спокойно. Попытался смять и выбросить прочь образ черноглазой Царицы, как будто они никогда не встречались, и никогда она не заглядывала ему в душу. Дар-Теен извлек из ларца воспоминаний солнечный облик Эристо- Вет, прикоснулся к ее гладкой щеке, вдохнул спокойный аромат кожи.
«Где же ты теперь, моя воительница? И суждено ли нам встретиться вновь?»
Эристо-Вет, смеясь, убегала в глубину цветущего яблоневого сада, и догнать ее никак не получалось.
— Эристо! — запыхавшись, крикнул ийлур, — не оставляй меня!
И понял, что проснулся.
Он по-прежнему находился в светлой комнате, и по-прежнему рядом с кроватью сидел худощавый
