Сказочник

имел в виду, Хитрец?

На незмеримо короткий миг лицо Миля окаменело, темные глазки впились в Шеверта словно пиявки…

— Андоли, нам бы еще твоего зелья, — устало объявил Хитрец, — давай сюда флягу.

— Что начнется? что? Это ведь ты?.. — и Шеверт вдруг осекся.

Скрипучее «хе-хе», старческий голос в сознании — они просто не могли принадлежать Милю. Так что…

— Приснилось, — помертвевшими губами выговорил Шеверт, — прости, Миль.

— Да ничего, — тот пожал плечами и резким движением высвободил ворот из хватки Шеверта.

— Погано как все получается, а? — Топотун хмуро качал большой головой, — Сказочник, ты идти-то сможешь?

— Смогу… наверное.

Ему и вправду полегчало. А когда по горлу горячими шариками прокатилось зелье из фляжки Андоли, и вовсе стало хорошо — словно и не было никогда упыриного яда в крови.

…Время перевалило за полдень. Все также моросил мелкий дождик, дымил в лицо костер, выжимая слезы из глаз.

Андоли продолжала кокетничать то с Милем, то с Топотуном — но, как показалось Шеверту, Миль выходил безусловным победителем.

«А, пусть себе что хотят, то и делают», — раздраженно подумал кэльчу.

Он придвинулся к костру и осторожно достал из-под куртки книгу. Погладил ее замшевый бочок, испачканный болотной жижей, провел подушечкой пальца по корешку — на душе потеплело, даже костер затрещал увереннее, пожирая сырые ветки.

Шеверт повертел головой и, убедившись, что на него не смотрят, снова раскрыл книгу. Там, где была вложена история про Сказочника.

Бумага оказалась на удивление сухой и совершенно не пострадала от падения в грязь. Шеверт осторожно развернул листок — и вдруг явственно ощутил, как зашевелились на затылке костяные чешуйки.

Легенды про Сказочника, побери ее Шейнира, больше не было. С абсолютно чистого, нового листа бумаги на Шеверта игриво поглядывала коротенькая фраза:

«Ну и что ты об этом думаешь, Сказочник?».

— Покровители, — выдохнул кэльчу.

Все, буквально все указывало на то, что он окончательно спятил. Хорош командир!

Он торопливо захлопнул книгу, хотел швырнуть ее в костер — но отчего-то пальцы свело судорогой. Книга снова шлепнулась в грязь, Шеверт от души выругался, хотел было схватить зловредный том и теперь уже действительно предать его огню, но…

— Можно, я посмотрю? — тонкие пальчики элеаны нерешительно коснулись грязной замши.

— Смотри, — буркнул Шеверт и отвернулся.

Это было невероятно. Странно.

Но в тот миг, когда Андоли прикоснулась к зловредной книге, Шеверту очень захотелось вцепиться хрупкой элеане в горло — до тех пор, пока не отдаст принадлежащее ему.

«Точно, спятил» — таков был вердикт, безжалостно вынесенный самому себе.

— Гляди, сколько хочешь, — твердо сказал кэльчу, стараясь не смотреть в аметистовые глаза девушки.

— Спасибо, — улыбнулась Андоли.

Шеверт очень надеялся, что она сейчас развернется и уйдет, но элеана расположилась рядышком, подтянула к груди острые коленки и занялась изучением книги, при этом почти уткнувшись в нее аккуратным носиком.

— Легенды кэльчу? — она подняла на Шеверта вопросительный взгляд, — я правильно понимаю?

— Правильно, правильно, — буркнул он.

Андоли достаточно прожила среди кэльчу, и недурственно болтала на родном наречии народа Хинкатапи. А Эльда ее даже читать научила, да еще и на старом наречии — ибо, как считал Шеверт, старухе было совершенно нечем себя занять долгими вечерами.

— Как любопытно, — Андоли захлопала ресницами.

Они были невообразимо черными и пушистыми, ресницы элеаны — и Шеверту напоминали изысканное кружево, которое он, откровенно говоря, видел только единожды на почтенной супруге старейшины Кера.

— Да уж, — ядовито подтвердил Шеверт, ни на миг не забывая об исчезнувшей истории.

Андоли восторженно потерла руки и продолжила знакомство с книгой.

— Мне говорили, что Покровитель Хинкатапи большой любитель шуток, — сказала она, не отрываясь от книги.

— Был большой любитель шуток, — уточнил Шеверт, — Покровителей больше нет. Они ушли, а им на смену пришла чужая богиня и чужой народ. Серкт, если ты не забыла.

— А может быть, мы ошибаемся? И Покровители где-то рядом?

— Не думаю, — Шеверт начинал сердиться, — были бы рядом, не допустили бы.

— Чего ты злишься? — голос Андоли вдруг стал мягким, словно шелк, — Шеверт, я вообще замечаю, что ты на меня сердишься… Зазря…

И она вдруг замолчала, впившись взглядом в страницы. Шеверт вытянул шею, заглянул — на что это так уставилась элеана. Ага! Смотрела Андоли как раз на сложенный лист бумаги.

Вот она взяла его, развернула…

— Здесь про какого-то Сказочника, — прошептала девушка и нахмурилась.

— Про Сказочника? Покажи!

Шеверт едва не выбил из тонких рук книгу, жадно пробежался глазами по корявым строкам. И правда, легенда про Сказочника.

— Ты знаешь, — медленно, роняя слова как камни, произнесла элеана, — я где-то уже видела это сказание. Я его знаю… И книга, эта книга, Шеверт!.. Мне кажется, что когда-то… Я держала ее в руках.

Ого! Вот это уже было интересно. Еще интереснее, чем пропадающая легенда. Оказывается, память Андоли имела чудесное свойство то появляться, то вновь исчезать? А не скрывает ли чего эта худенькая девушка без крыльев? Чего-нибудь такого, что не понравилось бы ни старейшине, ни прочим обитателям Кар-Холома?!!

— Я подобрал ее в Лабиринте, под Дворцом, — сухо ответил Шеверт, — и ума не приложу, каким образом ты можешь быть знакома с этой книжонкой. Разве что сама обронила, когда бежала от серкт?

— Не помню, — Андоли напряженно всматривалась в корявые строки, — не помню… Слушай, Шеверт, а ведь тебя тоже Сказочником прозвали?..

— Да.

Шеверт еще раз глянул в раскрытую книгу, исключительно чтобы убедиться в существовании записанной на бумаге легенде. Все оказалось на месте, так что… Оставалось только сделать неутешительные выводы о состоянии собственного рассудка.

— Шеверт… — Андоли закусила губу, — ты знаешь, а я уверена, что…

Но договорить элеана не успела, потому что из кустов, сопя и пыхтя, вывалился Топотун с охапкой еловых веток. За ним налегке следовал Хитрец, язвительно кривя тонкие губы.

— Так-так, — пропел он, — любезничаем, Андоли?

— Разговариваем, — не моргнув глазом, поправила элеана.

— И о чем же, если не секрет? — Миль обогнул Топотуна и склонился к девушке, — о чем ты можешь говорить с командиром, который, как всем известно, тебя с трудом выносит?

Щекам Шеверта стало жарко, словно склонился над бадьей кипятка. Ох, ну зачем, зачем Хитрец говорит это Андоли?

— С трудом выносит? — элеана протянула Шеверту книгу и заглянула в глаза, словно побитая собачонка, — это правда, Сказочник?

— Конечно же, нет, — Шеверт яростно стиснул замшевый переплет и бросил многозначительный