струи выхлопных газов, толкая вперед тяжелую машину. Для того, чтобы набрать нужную скорость, махине типа В-52Н требовалась не одна сотня футов, и все же наконец передняя стойка шасси оторвалась от бетона, и бомбардировщик, задрав нос кверху, стал медленно набирать высоту.
– Есть взлет!
Подняться до тридцати пяти тысяч футов, – приказал первый пилот, царь и бог в этом крохотном мирке. – Скорость четыреста тридцать узлов. Курс ноль-семь-пять.
'Стратофротресс', проплывавший над ухоженными полями, величаво развернулся, нацелившись куда- то в направлении Норвежского моря. Немногие фермеры, оказавшиеся в эти минуты под открытым небом, а не в уюте своих аккуратных и тоже ухоженных, словно с картинки, домов, проводили взглядами крылатую машину. Здесь, в окрестностях авиабазы, где вечно кипела жизнь, привыкли и к пролетавшим над головами самолетам, и к реву турбин, обрушивавшемуся на поселки и городки порой среди ночи.
Огромный 'Боинг' исчез где-то в облаках, шум реактивных двигателей стих, перестав резать слух, но, стоило только любопытным зевакам вернуться к своим делам, со стороны аэродрома докатилась следующая волна рева – еще один 'Стратофортресс', сверкая аэронавигационными огнями, медленно отрывался от земли, преодолевая силу притяжения.
Они прибыли в Фэйфорд несколько часов назад, преодолев Атлантику, как говорится, на одном дыхании, и двух дозаправках. Сам по себе столь долгий полет утомителен, а процедура приема топлива на высоте несколько тысяч метров над океаном, когда два самолета, весящие по две сотни тонн, сближаются на считанные метры, и вовсе вытягивает все силы. Но отдыха пилотам не дали – новый приказ не терпел промедлений.
На все отводилось ничтожно мало времени, и техники работали, как проклятые, успев-таки подготовить крылатые машины к взлету. Шесть громадных сорокавосьмиметровых бомбардировщиков, один за другим, поднялись в небо за считанные минуты, заставляя попотеть наземные службы. Там, над облаками, они собрались вместе, точно спешащие на север, в родные края, перелетные птицы. 'Боингам' предстоял долгий перелет, а затем – еще более длительное ожидание.
Они будут кружить над водами Норвежского моря часами, если потребуется, время от времени принимая топливо от 'летающих танкеров' и ожидая приказа. А потом, когда настанет час, словно стервятники, обрушатся на свои цели. А пока те, кто стал мишенями для стаи могучих 'птиц', могли тешиться ложным чувством защищенности и спокойствия.
Те, кто находился на борту атомного ракетного крейсера 'Петр Великий' могли чувствовать себя в полной безопасности, несмотря на близость вечно потенциального противника, который в любой миг и по любой причине мог стать реальным, притом очень и очень опасным. Но здесь, в отсеках и на мостиках атомохода, уверенно рассекавшего свинцово-серые волны, чувство опасности исчезало, уступая место спокойной собранности. Весь экипаж, семьсот двадцать человек, был занят делом, действуя, словно единое целое, в полной гармонии, согласованно, размерено и спокойно. И любой, кто увидел бы эти сосредоточенные лица склонившихся над консолями людей, в тот же миг исполнился бы чувства уверенности.
Крейсер, занявший позицию в сотне морских миль юго-восточнее Шпицебергена, на самой границе арктических владений России, двигался короткими галсами, противолодочным зигзагом, часто меняя курс. Корабль пребывал в полной готовности. Капитан Еремин, раз получив приказ, старался выполнить его лучшим образом, хотя втайне и мечтал услышать об отмене, мечтал узнать, что их вахта подошла к концу, и предстоит переход к родным берегам. Пока, в прочем, и Виктор Еремин, и семь сотен подчинявшихся ему, первому после Бога, моряков, прилежно несли службу, готовые противостоять и мощи океана, и коварству затаившегося совсем близко врага.
– Старпом, доложите обстановку, – потребовал капитан, попиравший ногами настил ходового мостика.
Сейчас, находясь в рубке, Еремин ощущал себя почти всемогущим. Ему подчинялся один из самых мощных боевых кораблей в мире, семьсот с лишним человек, настоящие морские волки, были готовы полностью и беспрекословно выполнять любые его распоряжения. При осознании этого по телу прокатывалась волна дрожи, в груди нарастало возбуждение.
– На удалении до пятидесяти миль на воде и в воздухе отсутствуют всякие цели, – доложил капитан третьего ранга Нижегородцев. – Мы ведем наблюдение всеми средствами, товарищ командир.
Еремин удовлетворенно кивнул. Как бы ни обернулась ситуация, весьма странная и напряженная, команда не теряла бдительность – в современной войне чаще всего победа достается тому, кто опередить противника, нанеся удар первым. Небо вокруг крейсера обшаривали лучи радаров 'Восход' и 'Кливер', а надводные цели должна была обнаруживать радиолокационная станция 'Вайгач-У', чем она и занималась со всем усердием – луч локатора непрерывно сканировал небо в секторе триста шестьдесят градусов, обнаруживая все, что было крупнее альбатроса. Не забыли и об угрозе из-под воды – гидроакустический комплекс 'Полином', громоздкий, но эффективный, работая в активном режиме, сканировал темные глубины моря. И, разумеется, на своих местах находились расчеты ракетных комплексов, готовые отразить любую атаку, откуда бы она ни исходила.
– Янки не рискуют соваться слишком близко? – понимающе усмехнулся Еремин. – Правильно, если дернутся, мы вспорем их брюхо в один миг. Эх, черт, а они все равно рядом, – скривился капитан. – Вон там, прячутся, будто хотят всадить нож в спину.
Виктор Еремин указал на линию горизонта, на запад, туда, где крейсировало авианосное соединение во главе с атомным авианосцем 'Теодор Рузвельт', махиной водоизмещением в сотню тысяч тонн, настоящим плавучим аэродромом. Разумеется, 'Рузвельт' имел внушительный эскорт, но и четырех дюжин тяжелых истребителей, что базировались на нем, с лихвой хватило бы, чтобы пустить на дно целую эскадру безо всяких ракет кораблей сопровождения.
Американцы держались на весьма приличном расстоянии, в акватории Норвежского моря, создавая иллюзию своего отсутствия. Но не только Еремин, каждый матрос-первогодок знал, что нет нужды сходиться с противником борт к борту, чтобы утвердить свою победу. Там наверняка давно уже держали пальцы на кнопках пуска ракет, и, капитан 'Петра Великого' едва ли сомневался в этом, были готовы нажать их, кнопки, без колебания.
– Там не меньше полудюжины кораблей, в том числе, кроме флагмана, само собой, ракетный крейсер типа 'Тикондерога', – напомнил Еремин, как бы оценивая, на свежую голову, возможности противника. – У них на борту может быть до сотни 'Томагавков' вдобавок к нескольким десяткам истребителей с самого 'Рузвельта'. Это много, очень много, но они знают, что у нас найдется достойный ответ. Если умники в Кремле и Белом Доме не смогут договориться, мы нанесем удар, и посмотрим, сколько из наших 'Гранитов' янки сумеют перехватить со всей своей хваленой электроникой, всякими 'Иджисами' и 'Стандартами'.
Это прозвучало неестественно спокойно, слишком буднично, чтобы понять – за такими словами были многие бессонные ночи, полные тягостных раздумий, приведших в итоге к некому единственно верному решению.
– На нас весь правый фланг боевых порядков флота, и если противник прорвется мимо нас, то атакует остальные силы, развернутые в Баренцевом море, с тыла, или ударит по целям на берегу, – произнес капитан. – Мы не вправе допустить это. И янки не могут не понимать нашу решимость, здраво оценивая и свои и наши возможности, а потому и тихарятся, прячутся, будто выжидают, когда мы расслабимся хоть на минутку, отвлечемся, подставив спину.
– Пусть прячутся, – невозмутимо ответил Нижегородцев. – Наверняка с 'Урала' их все равно видят.
'Урал', атомный разведывательный корабль, шел по правому борту от крейсера, между 'Петром Великим' и большим противолодочным кораблем 'Адмирал Чабаненко'. Вместе они составляли ударную группу, способную не только вести разведку едва не над половиной Атлантики, но и атаковать двумя десятками сверхзвуковых ракет 'Гранит' практически любого противника. Американцы, конечно, знали это, и потому, не рискуя понапрасну, старались держаться от русских кораблей на почтительном расстоянии, вне дальности стрельбы главного ракетного комплекса 'Петра Великого'.
– Радары и системы радиотехнической разведки 'Урала' могут засечь излучение радаров за несколько сотен миль или перехватывать любую связь, даже спутниковую. Если начнется какое-то движение, мы сразу узнаем об этом, командир, и дадим янки по зубам, так, что они без оглядки рванут в свой Нью-Йорк, –
