исторического музеев. Много печей, сложенных из камней и глины. Кучи древесного угля и каких-то еще присадок. На заводе выплавляли медь из руды, очищали серебро и олово, переплавляли слитки меди купленные у людей. Суть процессов интересовала больше всех Ербола. Аня, хоть и историк, тоже скучала, как Никита заметил. Ее больше отношения людей привлекали. А здесь по ее части вроде ничего неожиданного не было. Или это только Никита так считал. Потом пошли прокатные станы из огромных железных цилиндров. На этом Аня несколько оживилась. По ее словам на таком технологическом уровне на Земле тонкую медную фольгу получали расплющиванием меди с прокладками из бараньих кишок молотом на наковальне. Тут же технология почти до двадцатого века дошла. И замеры тоньшины медной фольги вызвали у Ербола бурный приступ энтузиазма. Зачем эльфам столько тончайшей медной фольги, выяснили уже в следующем цехе.
— Ты хотел узнать, как делаются эльфийские мечи? — обратился Маг к Ерболу — Вот смотри, узнавай из первых рук. Я тебе не хотел рассказывать, потому что и сам не знал в точности. Пусть тебе все расскажет знающий.
В этом цехе стояли десятки горнов, пышущих огнем. И множество каменных форм. Никита увидел, как эльфы, словно играющие дети, вырезают большими ножницами изображения мечей из медной фольги. Вообще-то там были не только мечи, но топоры, ножи и другие режущие предметы. Вырезанные листочки укладывались в формы и пересыпались какими-то порошками. А потом на них сверху ставили другую каменную форму. Ага, понятно. Листы фольги, вырезанные по контуру будущих изделий, укладывались в формы пачкой с прослойкой порошка, образуя многослойный бутерброд. Потом сверху ставилась ответная форма и все укладывалось в горн на прогрев. А на верхнюю форму ставился тяжелый груз. Получалось что-то типа прессования с прогревом. Тут Никита и без Ербола мог понять суть процесса. Под нагревом и давлением присадки в порошке проникали в медь, меняя ее свойства, а сами листы меди сваривались между собой. Меняя состав порошка можно получить чередование тонких слоев с разными свойствами. Стальной булат получали на Земле ковкой, а эльфы получали бронзовый булат методом, похожим на порошковую металлургию. Что же, их изобретательности при недостатке технологических возможностей можно только удивляться.
Рассказ Старшего Кузнеца подтверждал догадки Никиты. Процесс был именно таким. Спекание фольги продолжалось от нескольких дней до месяцев в зависимости от назначения клинка. Потом заготовка обрабатывалась на точильном камне и шлифовалась. Никита отметил, что некоторые эльфы работали голыми руками, а кто-то сыпал порошки в перчатках из толстой кожи. Наверное здесь делались и ядовитые клинки. Никакого секрета из технологии Старший Кузнец не делал. Секретным оказался лишь состав некоторых порошков-присадок. Кузнец сказал, что эльфы используют не только бронзовый булат, но и обычную литую бронзу. Причем гораздо чаще, поскольку изготовление бронзового булата требует огромного труда. Так земной стальной булат тоже был чудовищно трудоемок и дорог.
Поразило Никиту то, что лишь часть пресс-форм была каменной, а часть железной. И вообще на этом заводе использовалась масса стальных инструментов. Те же ножницы, молоты, клещи, топоры и долота. В углу цеха нашлась даже самая обычная наковальня. То есть такие точно Никита видел в городе людей и потому решил, что они обычные для этого мира. А вот молоты по форме совершенно не отличались и от земных. Кузенка была по словам их гида предназначена для починки стальных изделий.
— Скажи, Старший Кузнец, а почему эльфы используют лишь бронзовые клинки, а не железные? — спросил Никита — Мы раньше думали, что это связано с какими-то вашими верованиями, запретами. Но здесь я вижу много железных изделий, а больше никто из эльфов их не использует.
— Железо вы действительно только здесь и найдете. — ответил Старший Кузнец — И еще в доме людей. Потому что все остальные дома в городе живые. А железо и живые дома несовместимы. Любые изделия из железа внутри них разрушаются очень быстро, а сами дома страдают, в них появляются уродливые болезненные наросты.
Вот так рухнула еще одна легенда. Оказывается эльфы не любят железо по чисто деловым соображениям. Никак это не связано ни с магией, ни с верованиями. Конечно они наверняка и просто не любят железо из эстетических соображений. И то сказать, в живых домах эльфы стали жить гораздо раньше, чем познакомились с металлами. Это следовало из рассказов Целителя и Старшего Кузнеца. И вряд ли металл, обладающий столь неприятными свойствами, вызывает у них сколько-нибудь добрые чувства. Хорошо, что у землян нет с собой предметов из черного металла. Только нержавейка, керамика, титан. Эти наверняка живым домам не страшны. И им живые дома не страшны. А с железом почему-то оказалась промашка. Для людей оно нейтрально по своим биохимическим свойствам, а вот для эльфов неприемлемо.
А вот другой, и более сложный вопрос занимал Аню. И она по примеру Никиты задала его открыто. То есть это вопрос о структурах власти у эльфов. У людей-то все понятно было. Есть князь, при князе войско — основа власти. Прочие структуры — основа эффективности управления, но не источник власти. А что у эльфов?
Ответ Старшего Кузнеца был обескураживающим: нету у эльфов системы власти. То есть не войско и его глава являются властью. Никита уже был достаточно взрослым, чтобы понимать, почему это так. Конечно для общества в котором кто-то способен создать биологическое оружие, не менее, кстати, смертоносное, чем ядерное, по крайней мере, при эльфийских возможностях, группа особей с большими дубинами властью быть не может. Но вроде сами создатели биологического оружия у эльфов властью тоже не были. Уж если кто и мог претендовать на такую роль, так это Целитель. Кому, как не ему, тут биобомбы делать? Однако при разговоре с ним не чувствовалось ощущения беседы с важным лицом, с власть имущим. Как не было такого ощущения при разговоре с самим Старшим Кузнецом. И ведь особи с толстыми кошельками у эльфов тоже не могут быть властью. По причине отсутствия кошельков. А кошельков нету, поскольку у эльфов денег нету. Это уже давно известно стало землянам. У людей деньги есть, и эльфы прекрасно понимают, что это такое. И сами умеют торговать, хотя в межрасовых отношениях больше бартер используется. Но вот у себя эльфы денег не используют, и вообще черт его не поймет, как у них экономика устроена. То есть с технической точки зрения вроде понятно как и что производится, хотя тоже загадок до черта. А вот организационная сторона, которой так Аня добивается, ускользает. Почему кто-то выполняет такую работу, а не другую, как распределяются произведенные продукты. Почему вообще все работают, а не бездельничают. До земного уровня, когда работа нужна лишь как интересная игра, они пока не доросли. То есть Целитель или тот же Старший Кузнец и могут работать из чистого интереса, но кто-то ведь и рутинными делами должен заниматься. Поля там обрабатывать, или одежду шить. Роботов тут нет, а дрессированные животные вряд ли способны во всем человеческие руки заменить.
— Ну хорошо, тогда расскажи, как была построена эта фабрика, как ты стал ей руководить? — попросила Аня.
— Это очень давно началось. Когда я был молодым, я не испытывал желания работать с животными или растениями. Мне хотелось достичь чего-то другого, своего. Тогда мы только начали получать металлические изделия от пригорян. Их было очень мало, ценились они высоко. Все сразу оценили, что металл намного превосходит камень или кость по режущим свойствам. И тогда я решил научиться работать с металлом и отправился к пригорянам. Сначала меня не хотели учить, чуть не прогнали, но вот он помог. — Старший Кузнец кивнул на Мага — Потом я по совету Мага отправился к людям тоже учиться. Человеческий металл нам не подходит, но у людей другие методы работы, которые пригоряне не знали. Я научился всему, чему можно было, вернулся сюда и начал сам делать клинки. Тогда я построил первую кузницу из мертвых бревен по примеру людей, хотя с металлом работал способами пригорян. А потом стал использовать и железные инструменты, как люди. Получилось лучше. Мои изделия нравились племени, но их все равно не хватало — один я так много сделать не мог. И многие молодые хотели учиться у меня, потому что меня стали уважать за мой полезный труд. Тогда я предложил построить большой завод на котором работали бы многие. Племя согласилось, и мы начали строить. Работали я и ученики, и общины выделяли работников для строительства. Вот так был построен завод. Потом, когда работать стали ученики, я стал искать новые способы обработки металла, новые присадки. Сейчас мы здесь делаем клинки куда лучшие, чем пригоряне. И хирургические инструменты умеем делать только мы. Люди тоже высоко ценят наши изделия, но им мы ничего не продаем. Потому что они могут пользоваться своим железом, в общем неплохим металлом, а нам годятся только бронзовые изделия. Сейчас я здесь самый главный, потому что я самый опытный. Когда я умру, руководить всем будет самый опытный из моих учеников. Ты об этом хотела узнать?
