деле ты их не чувствуешь, поскольку в принципе не способен представить себе, что это такое. Так я понимаю возможности и ограничения магии. Мне кажется, что маг способен понять магически то, что способен вообразить. А то, о чем не имеет ни малейшего представления, маг вообще не чувствует. В этом и состоит ограничение магии.
Маг оказался поражен в самое сердце этим заявлением.
— Ты же говорил, что вы только начали изучение магии. Откуда же ты знаешь то, чего не знает ни один из наших магов? Вот я не знал о таком препятствии.
— Мы недолго изучаем магию, — ответил Ербол — но давно изучаем разные силы природы. И к магии мы подошли с другой стороны — мы изучаем ее со стороны единства с другими силами. Потому я и могу делать такой вывод, хотя это лишь гипотеза, а не установленный факт. Но во всяком случае природа магических сил к этому подталкивает.
На этом разговор о магии прервался — Маг решил, что лучше продолжить его в пути, а сейчас заняться подготовкой к переходу. Почему-то ему хотелось как можно скорее удалиться отсюда. Возможно, он все еще опасался здешних эльфов, которых земляне пусть и не по своей вине, но крепко обидели.
Пока Маг насыщался хлебом, фруктами и молоком, а разбуженный Сепе мясом, Ербол остатки мяса зажарил. Мясо, хлеб и фрукты распихали по рюкзакам, не оставив ничего Магу — он хотел нести свою часть поклажи в корзине, но это бы явно сковало его подвижность. А дополнительный груз в рюкзаках не слишком тяготил отряд. Молоко Аня перелила из кувшина в пленочную флягу — Мага очень заинтересовал этот предмет незнакомой ему технологии искусственных материалов. Через час с небольшим можно было отправляться в путь. На прощанье Маг погасил костер очень эффектным жестом руки, мгновенно сделав головешки холодными.
Хотя рюкзаки и потяжелели, но идти по дороге оказалось куда легче, чем раньше по лесу. К тому же своя ноша не тянет — утешала мысль, что теперь можно положить на зуб не только скудный и пресный походный рацион. А Маг, несмотря на солидный возраст, оказался отличным ходоком. Казалось, он сдерживет свой шаг, чтобы не утомлять нагруженных спутников. Дорога потихоньку забиралась все выше и выше, но идти по ней было куда интереснее, чем в лесу. Местами дорога проходила над крутыми склонами, с которых открывался с каждым разом все более широкий вид назад, на лесистую равнину. Горы впереди пока не были видны — их скрывали верхушки ближайших холмов. Свежий ветерок обдувал оказавшихся выше леса путников, так что дышалось легко, несмотря на подъем. Ербол, идущий рядом с Магом, продолжал удовлетворять свое нескончаемое любопытство, благо ему больше не нужно было прокладывать путь отряду. На этот раз Ербол захотел выяснить, чем же собирался убить исследователей эльфийский чародей. Против ожидания, Маг не стал делать из этого секрета, хотя понять его оказалось нелегко — сказывалась разница взгляда на мир, не позволяющая перевести слова, даже если смысл их сразу должен был возникать в мозгу собеседника. Самым удивительным оказалось то, что чудовищное средство разрушения вовсе не было оружием. То есть оно могло бы использоваться и как оружие, но никогда еще, по словам Мага, не использовалось в этом качестве.
— В мире действуют две силы — сила жизни и сила смерти. — рассказывал Маг — Обычно они находятся в равновесии между собой. В мертвых предметах сила смерти преобладает, потому они постепенно разрушаются. Хотя порой сила жизни возникает и в мертвых предметах, что приводит к образованию горных пород, кристаллов. В молодых животных и растениях преобладает сила жизни, в старых баланс нарушается. Маги могут накапливать обе силы и использовать по своему желанию. Чаще всего используется сила жизни — с ее помощью можно лечить больных, создавать новые породы животных. Сила смерти убивает все живое, вызывает быстрый распад остатков живого на простейшие вещества.
— Ты понял, что такое эти силы? — спросила Аня у Ербола.
— В общих чертах. Сила смерти — энтропия или что-то, что способствует росту энтропии. А вот с силой жизни сложнее. Как я понял, это какой-то информационный процесс, который снижает потребность в энергии, необходимой для поддержания упорядоченности в живом существе. Мы до сих пор знали лишь о самой энтропии и ее антиподе — упорядоченности. Но по сути для нас это было физической абстракцией, а Маг говорит о каких-то реальных процессах. Когда вернемся, расскажу Шурику — пусть соображает, что это такое. Но в реальности этих процессов сомневаться не приходится — один мы своими глазами видели.
В дальнейшем выяснилось, что Маг обладает неожиданно обширными для здешнего средневекового уровня познаниями о мире. Так, Коперник не открыл бы ему ничего принципиально нового. Хотя формул движения планет Маг не выводил — ему это просто было не нужно. Он их движение просто чувствовал своими необычными способностями. Знал он и о существовании атомов, периодического закона для химических свойств элементов. И не только — он знал, что атомы состоят из оболочки и ядра, что химические соединения атомов связаны с оболочками, а радиация связана с процессами в ядрах атомов. А вот о квантовых процессах Маг не имел понятия, а электричество связывал лишь с силой молнии. Здесь, как заметил Ербол, сказалось проявление силы и слабости магии как способа познания мира. Радиация встречается в природе, влияет на живых существ. Потому маги могли заметить и понять в конце концов это явление. А вот квантовые процессы проявляются в линейчатых спектрах излучения и поглощения света. Однако простым глазом этих линий не увидеть, а спектроскоп маги не изобрели. Маги, как выяснилось, с техникой вообще не очень в ладах. Что, конечно, неудивительно для тех, у кого есть другой способ решать свои проблемы.
Аня тоже активно участвовала в беседе, но ее больше интересовали социальные отношения. Из ее расспросов выяснилось, что Ербол не слишком правильно понял отношения магов и здешних властей. Маги имели большой авторитет как среди людей, так и среди эльфов. Но именно потому, что сохраняли нейтралитет и в конфликтах не участвовали ни на одной стороне. Именно поэтому сила смерти никогда еще не применялась против людей — маги использовали ее довольно редко, если нужно было уничтожить органические яды, возникающие в каких-то их экспериментах, или чтобы пробивать проходы в скалах, которые под воздействием силы становились рыхлыми, как слежавшийся песок. И, хотя маги, как вскоре выяснилось, имели и другие боевые возможности, но главным источником уважения к ним была их способность справедливо рассудить взаимные претензии двух разумных видов. Маги были незаменимы в мирных переговорах, и их способность чувствовать ложь играла здесь решающую роль. А еще маги могли лишить неправую сторону своей медицинской помощи, которая при здешнем уровне обычной медицины была весьма существенна, особенно для власть имущих. Но прямой власти маги не имели — правил здесь обычай, что, как заметила Аня, весьма типично для традиционного общества. Потому Маг стремился поскорее увести отряд подальше от мест столкновения с эльфами. Оказавшись на территории эльфов, исследователи по здешним обычаям оказывались в их полной власти. Тем более, что по договору люди могли попадать на эльфийские земли лишь с предварительного разрешения. И происхождение из другого мира здесь ничего не меняло — главное, что пришельцы были не эльфами, не местными жителями. Конечно эльфы не убили бы их, захватив в плен, но благополучное окончание экспедиции стало бы проблематичным. Даже сам Маг, возможно, не смог бы им помочь. А староста деревни просил путников как можно скорее убираться восвояси потому, что эльфы потребовали бы у него выдать нарушителей договора. А выдать людей эльфам староста по обычаю же не мог ни в коем случае. Так что война с эльфами была для него вполне реальной перспективой. Сейчас же староста может с чистым сердцем заявить, что в его деревне нет нарушителей договора, а эльфы не могут преследовать обидчиков на земле людей. Они могут лишь отправить письмо к правителю людей с жалобой. Но правитель ни за что не выдаст людей эльфам, как по обычаю, так и по собственной несклонности к уступкам. А войны с эльфами он не боится — у эльфов недостаточно сил, чтобы перейти горы, а человеческая армия слишком обленилась и засиделась в казармах. Но войны никакой не будет — исследователи не убили никого из эльфов, так что обычай кровной мести на них не распространяется. Легкие раны не в счет — это личное дело самих раненых. А погибший маг по обычаям не относился к эльфийскому племени, так что требовать ответа за его смерть может лишь представитель магов, то есть их спутник. Сам же погибший маг совершил страшное преступление — собирался использовать свое искусство разрушения против людей никому не угрожающих. Если бы он остался жив, то по обычаям магов его самого бы ждал суд и смерть. Так что исследователи могут спокойно идти в резиденцию правителя людей — столицу приморского княжества. Поскольку они не совершили никаких преступлений против людей, то князь и не имеет права их задерживать. А нарушение договора вызвано незнанием и обстоятельствами, тем более, что, строго говоря, по обычаям людей исследователи и не обязаны были соблюдать этот договор, поскольку не являются подданными приморского княжества. Среди
