а может, шли на охоту или перебирались на новую стоянку, кто знает. Но одно можно было утверждать совершенно точно, они никуда не спешили, шли медленно и близко-близко друг к другу. Не знаю как другие, но для меня это показалось первым реальным проявлением любви. Я закрывал глаза и видел, как, обнявшись, шли рядом по суровому миру два любящих человека. Он, высокий, суровый со шрамом на виске, обнимал ее, стройную и такую спокойную и уверенную в его объятиях. И ты знаешь, я считаю, что нет на земле более древнего, чем это, доказательства любви. — И я с волнением посмотрел на Паолу. — Ты знаешь, я конечно мог купить тебе какое-нибудь роскошное украшение, но я…
Больше я ничего сказать не успел, горячие губы Паолы молча прижались к моим.
Так и жили мы, дружно и интересно. Вот только темным облачком где-то там, на горизонте маячила моя вторая, скрытая жизнь и, честно говоря, бередила мне душу. С одной стороны я уже не мог жить без своих космических странствий, а с другой — мне претило вранье, которое я каждый раз сочинял для моих близких. А больше всего мучений мне доставляла мысль о моем бессмертии. И я терзался этим. Уходил с головой в работу, но мысли все равно приходили. Лео, как мог, утешал меня. А однажды вмешался Лидинг, как я понимал, с подачи Лео:
— Крис, прекрати так терзать себя. У нас есть специальные средства, продлевающие жизнь.
— Продлевающие, но не дарящие бессмертие.
— Да, это так.
— А ведь я бессмертен, не так ли?
— Да, — опять подтвердил Лидинг, — тебя таким сделал ОП. Только ты да еще Мастера могут жить столько, сколько захотят.
— А ты, Лидинг, ты как?
— Я биологический объект, созданный для определенных целей, существую уже сотни миллионов лет и еще бездну лет буду существовать. Меня таким делают мои функции. Пока я нужен, я существую. Но я не бессмертен.
— А что будет потом, тогда, когда закончатся твои функции, — поинтересовался я.
— Я не знаю.
— А я знаю, ты перестанешь существовать. — Жестко сказал я. — Тебя эта мысль не пугает?
— Нет, Крис, не пугает. Я не знаю, как и когда это произойдет, но это, наверняка, будет. Как и у всякого другого существа. Смерть — это естественное окончание пути, и это неизбежно.
— Но есть исключения, не так ли?
— Да, это так, — он пожал плечами, — значит такова твоя нелегкая судьба, твое предназначение. Живи с этим. Как живу я, как живет Лео и все другие существа. Живут по — разному, долго или мало, трудно или легко, кто как. Но, как мне кажется, жить надо полной жизнью и без оглядки. Тебе тяжело, я понимаю, твои близкие не бессмертны, как ты. Можно лишь продлить их жизни, на очень долгий срок, но все равно ты их переживешь, и с этим надо смириться. Но у тебя есть прекрасная возможность сделать их жизнь полной и счастливой, так сделай это. Это все, что я могу тебе сказать.
— Спасибо, Лидинг.
«Вот еще утешители на мою голову».
Но я был растроган, мои друзья обо мне думали, заботились. И стало чуточку легче.
Так мы и жили.
Но, как всегда внезапно, это спокойствие было нарушено.
ЗВЕЗДНАЯ ПАУТИНА
Я смотрел на переданную мне Лидингом запись сначала с интересом, а потом со все возрастающим ужасом и отвращением. И было от чего ужаснуться — за считанные мгновения на моих глазах бессмысленно и нелепо полностью погиб цветущий мир.
Теперь до конца жизни я буду обеспечен кошмаром. Впрочем, у меня их и так уже целая копилка, одним больше, одним меньше, какая разница.
…Из черной глубины космоса приблизилось некоторое туманное мерцание, сначала едва-едва угадываемое, потом все более отчетливое. Стали видны отдельные мелкие переливающиеся блестки, которых становилось все больше и больше. Светящееся облако, пока еще бесформенное, росло прямо на глазах. Потом рост остановился, зато началось некоторое движение. Сначала едва заметное вращательное движение проявлялось только на краях облака, потом оно стало передаваться от краев к центру, становится все более стремительным, закручиваться в гигантскую спираль. И вот уже в космосе висела огромная воронка, повернутая своим широким раструбом к поверхности планеты, этакий гигантский, красивый мерцающий звездный цветок. Некоторое время ничего не происходило, затем изнутри воронки к планете потянулись тонкие нити, они вытягивались и вытягивались, причудливым образом тесно переплетались. Так продолжалось до тех пор, пока над несчастной планетой не возник гигантский шатер, сияние нитей которого становилось все ярче и ярче. Вот они уже начали гореть прямо таки нестерпимым светом, и из глубины этого сияния в планету начали срываться ярчайшие молнии света. После каждого такого «выстрела» паутина на некоторое время притухала, потом постепенно опять наливалась светом, достигая своего нестерпимого блеска, и опять следовал выстрел. Интервал времени между ударами становился все короче и короче, а молний, бьющих из разных точек паутины, становилось все больше и больше, и вот уже целая река белого обжигающего пламени низвергается на корчащуюся в смертных муках планету.
Странно, но за всеми этими действиями я чувствовал, не холодный расчет, не жадность голодного хищника, а какую-то нечеловеческую злобу. Слишком целенаправленно и слишком агрессивно. Мне показалось, что у этой твари есть только одно-единственное, бессмысленное желание — это уничтожение живых планет.
Так, за несколько галактических мгновений погиб целый мир. Звездная паутина оставила за собой пепел выжженного дотла мира, который, лишенный всех своих жизненных соков, начинал быстро распадаться на куски, словно картонный.
Зачем она это делали, что от этого получала — оставалось загадкой.
Также неожиданно, как и возникнув, паутина, растерзав планету, исчезла в космосе: река белого пламени истончилась, распадаясь на отдельные ручейки, белые молнии били все реже, потом прекратились совсем, паутина становилась все более прозрачной, распадаясь на отдельные блестки, а потом исчезла. Через мгновение космос опять был чистым, все также мерцали в его глубинах многочисленные звезды, и только внизу тускло дымился, еще недавно такой живой и прекрасный, уничтоженный мир.
Я видел такие миры, но думал, что погибли они в силу каких-то своих внутренних катаклизмов. Чаще всего, что мне приходило в голову по этому поводу, так это то, что планета закончила свое естественное существование, как и любой другой живой организм, прожив отведенное для этого время. Конец был страшный, но неизбежный. Но потом я изменил свою точку зрения, так как в моих путешествиях попадались планеты, умершие от старости своей естественной смертью, и вид их, хоть и безжизненный, был совершенно иным. Тогда я стал думать, что это действие неких звездных войн, и планета становилась такой, попав под удар страшного оружия, хотя никто и никогда не видел этого воочию. Действительность же оказалась намного страшней и непонятней, даже в библиотеке Лидинга не было упоминаний ни о чем подобном, а там, по моему глубокому убеждению, было действительно все.
Долгое время всему этому просто не было никакого объяснения, пока совершенно случайно одному из находившемуся в этом окраинном районе космических кораблей не удалось заснять это жуткое зрелище.
И вот эта страшная запись лежит передо мной.
— Лео, да что же это такое? — потрясенно спросил я.
— Не знаю, Крис, я, как и ты, вижу это в первый раз.
— Неужели никто и никогда прежде не встречался с этим чудовищем раньше?
— Нет, иначе были бы сведения в Информатории, у Лидинга, а там, как ты знаешь, их нет.
— Тогда что это и откуда? Может быть, оно прибыло к нам из другой Вселенной?
Лео на мгновение задумался, потом рассудительно ответил:
