Питкерном вдоволь наговориться, вспоминая свои былые невзгоды и отрадные дни.
Он вернулся часа через три, несколько возбужденный и грязный.
— Наш мирный отдых, — сказал он, — начинается с приключения. Местность здесь действительно замечательная. Мы расположены в непосредственной близости от усадьбы Тернана. Издали я осмотрел ее, видел и пресловутый замок. Везде было тихо. Думаю, что все отправились на природу — в лесок или на речку. Только садовник убирал клумбу, которая на почтительном расстоянии от дома Тернана. Я прошел по тропинке мимо, осматривая все вокруг. И вдруг услышал крик о помощи. Я кинулся назад и увидел, что кричит садовник, а из замка к нему спешит другой старик. Я подбежал к ним, и они мне показали на раскрытое окно дома на нижнем этаже. Из него шел дым, в доме начинался пожар. Пока старики суетились, я залез в окно и затушил огонь. Старики были полностью растеряны и не знали, как меня благодарить. Ущерб от этого пожара совсем незначительный: разбитый мной графин да прогоревшая спинка стула. Старики остались прибирать помещение, навести порядок, пока хозяин не вернулся с прогулки. Разбитый графин я принес с собой. Изящная вещица, но боюсь, что в склеенном виде она не будет производить впечатления.
По этому поводу я выразил недоверие:
— Что вы говорите, Холмс, как вы можете склеить стекло?
— Я попытаюсь это сделать, если в продуктах нашего гостеприимного Питкерна найдется творог.
— Творог найдется, дорогой Холмс, но о графине ли думать в такой ситуации? Что было причиной пожара?
— Пока не поддается объяснению. Это комната сэра Тернана. Окно было открытым — проветривалось, я полагаю. Загорелась спинка его стула. Никаких горючих веществ в комнате не было. Предположить, что какой-то злоумышленник проник в комнату и совершил поджог, трудно. Слишком уж нелепое загорание. В доме никого нет. Сам садовник — дряхлый старик, да и находился он у клумбы, от которой и заметил пожар. Никаких следов у окна я не обнаружил, да и окно все время было в поле зрения садовника, он наверняка бы заметил злоумышленника. Дворецкий же прибежал на зов с другого конца — из замка. Рассказ стариков наполнен суеверным страхом. Они мне твердили о предопределении и о каком-то знамении. У замка, как обычно, дурная слава. Они уверены, что дух старого предка обитает в замке, бродит иногда по нему и дает о себе знать. Что-то говорили о старинных часах, по которым они чувствовали, что должно произойти несчастье…
— Остается предположить, — заметил я, — что какая-то птичка подхватила с недогоревшего костра тлеющий уголек и, влетев в окно, обронила его там.
— Маловероятная версия. Однако ничего более правдоподобного для объяснения пока не находится. Сэр Тернан не мог оставить непотухшей трубки или сигары, так как он не курит. А из гостей его к нему ни вчера, ни сегодня никто не заходил.
К вечеру в нашем доме появился потерпевший. Он слегка упрекнул Питкерна, что тот «прячет» от него своих гостей, а потом выразил большую признательность за своевременно оказанную помощь.
Я ожидал увидеть патриархального старика, но сэр Тернан обманул мои представления, оказавшись не лишенным элегантности мужчиной, которому явно еще не было шестидесяти. Манера обращения его была раскованной и очень обходительной. После непродолжительной беседы сэр Тернан пригласил нас всех к себе, настояв, чтобы мы приняли участие в его празднестве.
Уклониться не было возможности, и мы дали свое согласие.
На следующий день мы пришли к обеду, который был устроен в большом, и мрачноватом зале замка. Нас представили всем присутствующим, и мы расположились у края стола. Я вглядывался в лица гостей и нашел, что Питкерн обрисовал нам их с предельной, точностью. Две молодые леди поражали, своей красотой, хотя разнились друг от друга весьма заметно. Леди Лилиан была изящной стройной брюнеткой, живой и непосредственной. Леди Маргарет, наоборот, была белокурой, но так же изящна и стройна. Она напоминала мраморную богиню, хотя вовсе не отличалась холодностью и вела себя вполне непринужденно. Молодые люди ухаживали за ними и веселили их. Леди Локвуд, мать Маргарет, была, конечно, более монументальна, но не утратила еще приятности. Держалась она сдержанно, но не замкнуто, вставляя в разговор иногда довольно едкие замечания. Разговор был светский. Вели его леди и молодые люди. Сэр Тернан и сэр Локвуд подключались к нему время от времени, мы же лишь отвечали, когда нас о чем-либо спрашивали.
Пообедав, все вознамерились идти на прогулку, приглашая и нас. Однако Холмс попросил не настаивать на нашем участии, так как доктор Питкерн прервал приготовление какого-то лекарства. А что касается его и меня, то мы наслышаны о библиотеке сэра Тернана, и если он даст свое разрешение, то пусть его дворецкий ознакомит нас с нею.
Видимо, сэр Тернан, был польщен таким интересом к его занятиям, почему и согласился немедленно, извинившись, что сейчас не может оставить своих гостей, чтобы во многое посвятить Холмса и меня. Но для этого, сказал он, еще найдется время. Питкерна, таким образом, отправили к себе. Вся компания вышла к лесопарку, а с нами остался дворецкий, ожидавший наших распоряжений.
Старый слуга прежде всего еще раз поблагодарил Холмса за вчерашнюю помощь, сказав, что само провидение послало его в такой момент.
Холмс осведомился, что́ сказал ему, узнав обо всем, сэр Тернан. Старик ответил, что все обошлось благополучно, и сэр Тернан, подивившись всему, никого из прислуги не ругал.
Мы побывали в библиотеке. Она заслуживала внимания. На ее полках разместилось много старинных книг и рукописей. Все было в идеальном порядке. Тут же был и массивный стол, за которым сэр Тернан имел обыкновение заниматься, изучая манускрипты. Холмс попросил дворецкого показать ему помещение замка, и тот долго водил нас по залам, комнатам и коридорам, все поясняя. Признаться, я утомлен был этим осмотром и обрадовался, когда Холмс предложил вернуться в гостиную. Там он предложил старику присесть и продолжил свои расспросы.
— Скажите, — сказал Холмс, — вы вчера упомянули о каком-то знамении, которое вы прочли на часах. Вы про эти часы говорили?
— Да, сэр, про эти. Это очень старинные часы, хотя идут вполне исправно.
— А кто же следит за ними?
— Я и наблюдаю. А через определенное время приглашается часовщик, который чистит их, регулирует что требуется.
— А давно была последняя чистка?
— Месяца полтора тому назад.
— Какое же знамение вы могли прочитать на часах?
— Я боюсь, сэр, что вы слова мои посчитаете за старческую глупость. Мне показалось, что циферблат часов на некоторое время засветился, а это признак беды. Существует поверие, что дух старого Тернана бродит по замку и перед бедой зажигает циферблат.
— Это интересно. А при чем здесь циферблат?
— Славный предок сэра Тернана не отличался добродетелью. Свои сокровища он добыл не честным путем, сэр. На его совести немало злодеяний. Всеми своими успехами, как были убеждены его современники, он был обязан тем, что продал свою душу дьяволу. Враг рода человеческого назначил час расплаты, но медлил, и злодей постепенно стал об этом часе забывать. И вот, когда он был на вершине своей славы, опьяненный успехами, вдруг вспыхнул циферблат. Часы показывали назначенное время. Охваченный ужасом рыцарь выбежал из замка и вскочил на коня. Всю ночь он скакал на нем, думая, что удалился очень далеко. А оказалось, что конь принес его опять к замку. Он вошел, шатаясь, обессиленный, опустился в кресло. Сон охватил его, и, проснувшись, он подивился своему наваждению, уверяя себя, что все ему померещилось. Но часы пробили девять тридцать. Он взглянул на них и увидел опять засветившийся циферблат. Подняться с кресла он был уже не в силах, и душа его отлетела.
— Это очень интересное предание. Откуда вы его знаете?
— О нем знают все старые слуги сэра Тернана. Покойный батюшка говорил, что оно записано в каком-то манускрипте.
— Вы сказали сэру Тернану о том, что заметили свечение циферблата?
— Нет, сэр. Я боялся ему об этом сообщать. Да как знать, мне это могло померещиться. Я вспомнил, об этом только после того, как загорелось в комнате хозяина.
