Я извинился перед дамами и вышел вслед за ним.
— Пожар, доктор Ватсон, — прошептал мне Артур в коридоре.
Мы выскочили из дома и увидели зарево. Поспешили на место происшествия. Горел тот самый сарай, из которого мы накануне забирали инструменты. Вокруг хлопотали слуги, заливая огонь. Сэр Тернан находился тут же и наблюдал за действиями слуг. Пламя наконец загасили, проникнув в сарай. Для этого выбили закрывающуюся изнутри ставню. Дверь, как и была, осталась запертой массивным замком. Ключ к нему лишь спустя некоторое время принес садовник.
Каким образом там вспыхнул огонь? Я не мог найти тому объяснения. Следов какого-нибудь поджигателя не обнаружилось, стены сарая были крепкими, дверь на надежном замке. Ничего такого, что свидетельствовало бы о неосторожности, тоже не было. Садовник утверждал, что со вчерашнего вечера он сарая не отпирал. Я и оба Тернана, а также Томас Дарнвей, медленно побрели к дому. Сэр Тернан был погружен в раздумье, а молодые люди уговаривались о том, чтобы излишней болтовней не взволновать и без того расстроенных женщин. Прощаясь со мной, сэр Тернан попросил, чтобы Холмс, как только вернутся из Лондона, навестил его.
Просьба эта оказалась излишней, так как Холмс вместе с Локвудом, вернувшись, прежде всего о результатах своей поездки поставили в известность сэра Тернана и лишь потом мой друг пришел в домик Питкерна, ожидавшего его с не меньшим беспокойством.
— Оснований для тревог нет, — заявил Холмс. — Тредвелл самым тщательным образом исследовал вашу настойку и остатки лекарства в рюмке и не нашел в них никаких ядовитых веществ.
Мы смотрели на него с недоумением: мы же видели всё своими глазами. Питкерн тихо произнес:
— Может быть, поверхность стекла?
— Нет. Такое предположение тоже было, но не подтвердилось. Тредвелл настолько уверен в результатах анализа, что при нас налил в рюмку и выпил вашей настойки. С ним ничего абсолютно не случилось. Он посмеялся над нами, сказав, что мы все, скорее всего, жертвы массовой галлюцинации или чьего-то гипноза.
Ничего другого не оставалось предположить, но если это гипноз, то кто же им распорядился: нас всего было пятеро?
— Не будем ломать над этим голову, джентльмены. Фактов в руках у нас нет, заключение выводить не из чего. Не исключено, что это сам хозяин развлекается, нагнетая мистическую атмосферу в своем замке. Лучше всего, я думаю, обо всем этом помалкивать.
Я рассказал Холмсу о происшествии, случившемся в его отсутствие, о беспокойстве Маргарет и Лилиан.
В середине следующего дня мы все по приглашению сэра Тернана отправились к пещере посмотреть на работу мастера. Столпившись, мы воззрились на монумент, прикрытый пологом, и ждали, когда он предстанет перед нами, «обнаженный» рукой сэра Тернана. Он огляделся вокруг и, заметив в углу лежащее на земле охотничье ружье, приказал его тут же убрать.
— Это наше ружье, — пояснил он, — оно было у скульптора.
— Что, он опасался нападения? — спросила леди Локвуд. — Или охотился на лугу?
— Нет, конечно. Ни то, ни другое. Он никуда отсюда не отлучался и работал как одержимый. Ружье у него было для подачи сигнала, чтобы к нему пришли, если выявятся какие-нибудь неясности в процессе его работы.
Сэр Тернан сдернул полог, и мы увидели памятник — фигура рыцаря в полный рост. Исполнение было великолепным, грозность и мощь мастер подчеркнул с исключительной силой. Но более всего поражали глаза. Они не были невидящими, как у большинства подобных статуй, а пристально вглядывались в подходящего к нему, отсвечивая темной зеленью. От этого взгляда становилось не по себе. Впечатление было огромным. Все собрались уже уходить, когда Холмс сказал сэру Тернану:
— Если вы не возражаете, я осмотрю пещеру. Может случиться, что скульптор забыл здесь еще что- нибудь.
Он зашел за статую, зажег факел и пошел по закоулкам пещеры. Не обнаружив в ней ничего, он возвратился обратно со своим факелом.
Вдруг послышался легкий женский крик. Его издала испуганная Маргарет. Будучи не в силах говорить, она показала рукой на пещеру. Мы все обернулись и застыли в изумлении: статуя по-прежнему глядела на нас, но глаза ее стали красными, как будто бы налились кровью.
— Мне страшно, я не могу смотреть на это, — прошептала леди Локвуд, — пойдемте скорее отсюда! — Мы удалились и, пройдя некоторое расстояние, расположились на лужайке, оживленно обсуждая увиденное. Не было только сэра Тернана и леди Лилиан — они несколько задержались у пещеры. Куда-то пропал и Артур.
— Боже мой! Какую дьявольскую статую изготовил скульптор, — сказала леди Локвуд. — Я до сих пор не могу прийти в себя.
— Я думаю, что она соответствует той мрачной эпохе, в которой жил этот предок сэра Тернана, — отозвался Холмс.
— А не было ли в роду Тернана какого-нибудь знаменитого Дон-Жуана? — спросила Маргарет. — Этот монумент невольно вызвал у меня воспоминания о статуе командора. Мне так и кажется, что он проследует в замок своей тяжелой поступью.
— Я не думаю, — сказал сэр Локвуд, — не будет же он наказывать своего потомка.
— Как сказать, — отпарировала леди Локвуд, — ему может не понравиться, что сэр Тернан чересчур задержался с Лилиан.
—Я не представляю, как она не боится находиться в такой близости от пещеры со статуей, — отозвалась Маргарет, — у меня, наверное, ноги бы подкосились.
— Она не одна там, — ответил ей отец, — она под надежной защитой сэра Тернана!
Все потихоньку побрели к дому.
Будучи оповещены заранее, мы, с наступлением вечера, переодевшись, пришли в гостиную замка на торжественный юбилейный ужин. Обычно мрачное помещение на этот раз сияло. По периметру огромного стоила было укреплено и зажжено огромное количество свечей. Посередине его стоял великолепно исполненный большой торт, увенчанный шоколадной, фигуркой рыцаря. Я не мог пересчитать все свечи — они и вокруг торта располагались, — но думаю, что их было в общей сумме триста двадцать. Сэр Тернан поглядывал на своих гостей. Он не ошибся в своих расчетах: впечатление от увиденного было потрясающим. Маргарет и Лилиан в своих вечерних туалетах (один — ослепительно белый, а другой — ярко-красный), освещенные огнями, казались неземными богинями или валькириями. Все расселись несколько поодаль от стола, и сэр Тернан попросил нашего внимания:
— Леди и джентльмены, дорогие мои гости! Я глубоко благодарен, вам за то, что вы не отклонили моего приглашения и присутствуете на этом вечере, которым отмечается трехсотдвадцатилетие посвящения нашего главного предка в рыцарское звание. Вы оказали мне великую честь своим участием в этом скромном торжестве. Я много труда положил, изучая старинные документы для того, чтобы изложить историю всего нашего рода более или менее связно на бумаге. Эта моя работа близится к завершению. Не скрою, она очень увлекала меня, хотя мне немного и грустно от того, что вряд ли кому она будет любопытна. Даже сэр Артур, к сожалению, не проявляет к ней должного интереса, хотя ему это, как последнему представителю нашего рода, и надлежало бы.
Я посмотрел в сторону Артура, и мне показалось, что он расстроен и бледен. Сэр Тернан же продолжал:
— Это, с моей точки зрения, вполне простительно. У молодости другие увлечения. Интерес к истории рода и его традициям приходит с возрастом. Я сам в этом отношении не исключение. Мне следовало бы давно исполнить то, что намеревался сделать мой отец, а я приступил к этому с большим запозданием. Памятник, который вы сегодня видели, мог бы быть установлен гораздо раньше, но суета сует нашей жизни как-то задержала меня в выполнении этой задачи. Но сейчас моя |душа наконец успокоилась. Я выполнил волю отца, отдал должное нашему славному предку и надеюсь завершить свой нелегкий труд по истории рода. Я пригласил вас в гостиную замка, который не в надлежащем состоянии. Он уже ветхий, но он наследственный. Разве не с благоговением мы раскрываем Ветхий завет? Оживить этот замок может только присутствие королевы, и я надеюсь, что она когда-нибудь здесь появится.
