Я взглянул на Холмса и увидел, что он смотрит в сторону леди Локвуд. Краткая приветственная речь сэра Тернана была встречена бурным одобрением.. Только на лице сэра Артура я по-прежнему не прочитал восхищения. Неслышно двигающиеся слуги загасили свечи, расположенные по периметру стола, и убрали их. Остались гореть только те, что окружали торт с рыцарем. Все уселись вокруг стола, и слуги стали подносить угощение. За вином и ответными тостами с добрыми пожеланиями завязался оживленный разговор. Кульминационным моментом этого застолья, мне думается, был выход к роялю по просьбе всех присутствующих молодых леди — в отблеске свечей, как будто две валькирии слетелись туда. Маргарет взяла несколько тяжелых аккордов, после чего в зале зазвучало глубокое контральто Лилиан. Все притихли, обратившись во внимание, наслаждаясь чудесным пением. Это была баллада на старинную тему, очень звучная и выразительная. Дикция у Лилиан была превосходной, дававшая четко воспринимать каждое слово песни. Я не запомнил всех ее куплетов, кроме первого:
Далее баллада рассказала о том, что рыцарь, как говорили в народе, заключил договор с нечистым, по которому он лишался бескорыстной женской любви. Как-то во сне рыцарю представился обаятельный женский образ, и он сказал об этом сатане. Тот ему напомнил, что он кровью своей подписал обязательство, по которому соглашался быть лишенным любви на этом свете. Он предоставлял ему любую красавицу, но без ответной любви. Тогда рыцарь, окончательно расстроенный, выпил кубок с ядом. Этим актом и избежала его душа когтей сатаны.
Леди Лилиан замолкла, и все сидели в оцепенении. Она сообщила, что исполнила старинную шотландскую балладу, которую будто бы нашла у Оссиана.
— Хотя она, как мне кажется, и подходит к этой, несколько мистической обстановке, но, я вижу, она не создала приподнятого настроения, приличествующего юбилейному торжеству, — сказала Лилиан. — Потому я спою для вас что-нибудь повеселее.
Ее голосок зазвенел, исполняя французскую песню, одну из тех, что пел Беранже в парижском кабачке: «Ха-ха-ха! Ну не смешно ль? Вот так славный был король!»
Липа гостей оживились, глаза всех заблестели. Но вдруг, когда Лилиан заканчивала свое пение, засветился циферблат у часов. Все стихло. Стрелки показывали 9.30. Через короткое время циферблат потух, и все стало обычным, но леди Локвуд заявила, что она больше не может, и в сопровождении сэра Локвуда вышла из помещения. Вслед за ними устремились и остальные. Мы тоже отправились с Питкерном в его домик.
Встали мы на следующий день довольно поздно. Разговор не вязался. Холмс был сосредоточен и на нас с Питкерном смотрел каким-то отсутствующим взглядом. Спустя некоторое время он сказал, что намерен прогуляться, но нас на прогулку не пригласил. Хочет без помех поразмыслить над всем, что произошло. Он прогуливался довольно долго, несколько часов.
— В доме, — сказал он, вернувшись, — мертвая тишина. Семья Локвудов и леди Лилиан ранним утром уехали в Лондон. Сэр Тернан не выходит из своей комнаты, сосредоточенный и угнетенный. Туда приказал и обед ему подавать. Молодые люди вместе пошли гулять по окрестностям. Я встретил старика дворецкого, вконец расстроенного. Он ведь был распорядителем на торжестве. Твердит только: «Не к добру все это. Быть беде».
Питкерн вознамерился было навестить сэра Тернана, но Холмс отсоветовал, сказав, что если он нуждается в докторе, то сам его позовет.
Прошел и этот день, а утром к нам постучался старик дворецкий. Ему открыли, и он сразу обратился к Холмсу:
— Сэр! Простите меня, но у нас все-таки случилась беда. Пропал конюх. Вечером он всегда выводил лошадей на водопой, после чего ставил их в конюшню. Утром слуги увидели, что конюшня не заперта. Заглянули в нее: она пустая. Кинулись к речке и увидели, что лошади там спокойно пасутся, а конюха нигде нет. Сэр Тернан и молодые джентльмены собираются идти его искать.
Мы все быстро собрались и последовали за стариком. Подходя к дому, мы увидели выходящими из него сэра Тернана, Артура и Томаса Дарнвея. У сэра Тернана было на плече его охотничье ружье. Он сдержанно поздоровался с нами, сказав, что отправляется на поиски пропавшего. Мы пошли вместе к водопою. Никаких следов пропавшего не было. Мы разбрелись по разным направлениям и стали звать его. Никто не откликался. Сэр Тернан решил подать сигнал выстрелом. Мы находились от него поблизости. Выстрел прогремел, и мы увидели, как сэр Тернан упал на землю. У ружья разорвался ствол. Мы подбежали к пострадавшему. К счастью, его только опалило и опрокинуло на землю. Мы привели его в чувство и, взяв под руки, повели к дому. Там уложили на постель, и доктор Питкерн обтер примочкой обожженные места. Просто чудо, что не оторвало руку сэру Тернану. Он тяжело дышал и смотрел на нас растерянно и отчужденно. Оставив с ним доктора Питкерна, мы прошли в одну из комнат.
— Артур, — сказал Томас Дарнвей, — это что-то невероятное. Давно ли у сэра Тернана это ружье? Он приобрел его недавно? Мы должны предъявить иск к фирме-изготовителю… Счастье еще, что обошлось без увечья!
— Не торопитесь, Томас, — остановил его Холмс, — сейчас не до этого. Я тоже очень удивлен тем, что не произошло несчастья, но не уверен в том, что сэр Тернан, когда войдет в норму, захочет возбудить этот иск. С вашего разрешения остатки ружья я заберу в Лондон и только после внимательного их изучения я решился бы говорить о некачественности огнестрельного оружия. Причина разрыва может быть и иной. Кстати, я думаю, что наше присутствие здесь уже не обязательно. Доктор Питкерн будет наблюдать за пострадавшим, и мы будет только мешать. Мы,сейчас же отправимся в Лондон. Думаю, что и вы в нетерпении — хотите проведать семью Локвудов. Так что мы можем ехать вместе. Только не пугайте там всех рассказом о происшедшем. Сэр Тернан, как я вижу, поднимется быстро. Питкерн этому посодействует.
Дарнвей согласился, Артур не стал его удерживать. Вскоре мы распрощались со всеми и выехали в Лондон. Пропавшего конюха разыскивала вся прислуга.
Уже в Лондоне Холмс остановил экипаж на Бейкер-стрит и сказал Дарнвею:
— Вы поедете дальше к Локвудам, место нашего проживания, вам теперь известно. Я попросил бы вас навестить нас завтра, после того как вы побываете у Локвудов.
Мы вновь оказались у себя в квартире в привычной для нас обстановке. Холмс разложил на столе остатки ружья и погрузился в их изучение. Он взял лупу и пинцет, внимательно все разглядывал. Я привык не мешать ему в таких случаях. Закончив свой осмотр, Холмс сказал мне, что я могу отдыхать от всего пережитого, а ему нужно побывать в городе.
Вернулся он поздно. Очень скоро разобрался и заснул. После нашего завтрака к нам пожаловал Томас Дарнвей. Холмс спросил его, был ли он у Локвудов и в каком они настроении. Дарнвей описал свой визит, сказал, что его приходу были рады (особенно Маргарет, подумал я), что все в добром здравии и от потрясения в замке в какой-то степени оправились.
— Это очень хорошо, — заметил Холмс, — давайте обратимся к интересующему вас вопросу. Претензии к фирме-изготовителю ружья беспочвенны. Разрыв казенной его части произошел по той причине, что был подорван двойной заряд. Как это могло получиться? У сэра Тернана в кармане, я полагаю, сохранился патрон от того ружья, что было оставлено в пещере. Оно меньшего калибра, чем ружье сэра Тернана. Сунув руку в карман, он не глядя заложил патрон в ружье, а тот проскользнул по стволу и остановился, упершись шляпкой в сужение патронника к стволу. Открыв затвор перед выстрелом, сэр Тернан не увидел патрона и вложил другой, который вполне соответствовал его ружью. При выстреле металл не выдержал удара от подрыва двух патронов, и казенная часть разорвалась. Счастье сэра Тернана в том, что он делал не прицельный выстрел, а просто — с руки. Вот посмотрите, Томас, к стволу припаялись тоненькие листочки латуни. Их приварило силой взрыва. Толщина их в точности та, что у патрона меньшего
