что творилось в усадьбе Тернана, я знала из болтовни Маргарет, Томаса и Артура. Отчасти и от леди и сэра Локвуд. При всем этом многое было мне известно еще на континенте.
Привезла я с собой севрский графинчик просто как красивую безделушку, а когда услышала, что сэр Тернан в своей комнате нечаянно разбил графин, то потихоньку свой отнесла в комиссионный магазин и сказала Маргарет, что видела подходящую замену в продаже. Артур и Томас пришли туда и приобрели его. Я ожидала, что когда-нибудь графинчик сможет «припечь» слегка сэра Тернана. Урановое стекло я также имела у себя. Узнав о торжестве в замке, я постаралась выведать диаметр циферблата и сдала его в мастерскую обточить по точным размерам. Часовой мастер, чистивший часы, заменил старое стекло моим, ничего не подозревая. Я не жалела денег для того, чтобы все ухищрения мои оставались в тайне, и действовала через подставных лиц. Как видите, я не пожалела и двух камней александрита, стоящих дорого. Они оставались в коллекции моего покойного мужа.
Сэр Тернан, естественно, не узнал во мне того гадкого утенка, который из-за него вынужден был покинуть свое родное гнездо. Мое женское честолюбие было удовлетворено, когда он сделал мне предложение у пещеры. Я резонно ответила ему, что мне нужно подумать и ответа прямого я дать не могу. Хотя ответ мой был готов: ни с кем из Тернанов я свою судьбу связывать не намерена. Я знала, что при торжестве вспыхнет циферблат, и ожидала шокового эффекта. Женская моя неосмотрительность и каприз подтолкнули меня перед этим исполнить балладу с сюжетом, который должен был встревожить старого селадона. Я получила полное удовлетворение оттого, что истощила у него нервную систему. Мне этого было вполне достаточно, ни убивать его, ни разорять, ни шантажировать я не намеревалась. Поэтому-то столь неприятно и тревожно подействовало на меня известие (Томас проболтался) о несчастном случае с сэром Тернаном. Ибо косвенно виновницей этого считаю все же себя. Слава богу, что он не пострадал и я могу покинуть Англию со спокойной душой. Старик конюх, конечно, останется у меня, я его старость обеспечу. Если случится вам быть в Париже, то вы, мистер Холмс, и вы, доктор Ватсон, можете быть уверены, что в моем доме вас примут как самых дорогих гостей.
ВСПЫХНУВШАЯ СВЕЧА
Как-то ясным осенним днем, часов в одиннадцать, когда я предавался чтению после отдыха и милой беседы со своим другом за завтраком, он кликнул меня из гостиной. При моем появлении он весело сказал мне:
— Вот, Ватсон, к нам пожаловал наш старый друг и приятель из Скотленд-Ярда. Предполагаю, что он сообщит нам что-то интересное.
Я приветствовал нашего постоянного знакомого — сыщика Лестрейда, и мы расселись в креслах, ожидая его сообщения.
— Я надеюсь, Холмс, что вы заинтересуетесь трагическим событием, — сказал он. — Дело в том, что убит у себя дома глава торгового дома «Малколм и сын». Я сейчас оттуда. Если вы не откажетесь, то убедитесь во всем сами. Я приказал ничего не трогать на месте. История для меня загадочная, так как трудно найти мотив преступления: явно не ограбление, ибо ценности не похищены, сейф не вскрыт, а врагов у него, как говорит прислуга, никаких нет.
— Есть у него родственники?
— Только сын, он же его компаньон, а также девушка, мисс Сомерсет, в которой он принимает участие; она живет в доме два месяца.
— Вы опросили их?
— Нет, мистер Холмс. Девушка в таком состоянии, что с ней пока разговаривать не было возможности, а сэр Генри отсутствует.
— Где же он?
— Он иногда остается в конторе, когда по каким-либо делам долго задерживается. Сэр Малколм староват, и у него уже нет прежней хватки, большинством дел ведает и руководит cap Генри.
Без промедления мы отправились на место убийства. Экипаж подвез нас к загородному дому сэра Малколма, около которого мы увидели фигуру полицейского, выставленного Лестрейдом. На вопрос своего начальника он ответил, что никого в помещение не допускал, в том числе и сэра Генри, который прибыли вскоре после отъезда Лестрейда.
— Вы сообщили ему обо всем, что произошло?
— Да, сэр, я сказал ему, что его отец убит и я не могу его впустить в комнату без вашего разрешения. Он все равно узнал бы обо всем от прислуги.
— Как он реагировал?
— Он был потрясен, сэр. Он ушел в свой кабинет и не выходит оттуда.
— Очень хорошо, констебль, продолжайте наблюдать, мы же войдем в помещение.
Картина, представившаяся нашим глазам, была, ужасной. В комнате были разбросаны или повалены стулья, тело несчастного Малколма лежало навзничь, в воздухе чувствовался какой-то неприятный запах. В углу стоял запертый и неповрежденный сейф. Осколки посуды, которой пользовался убитый, а также обломки какого-то гипсового бюста валялись на полу.
Холмс внимательно все осмотрел, в том числе и гипсовые обломки, исследовал все, что валялось, поднял с пола смятый подстаканник и чайную ложечку, затем поднял глаза на Лестрейда:
— Есть у вас какая-нибудь версия, Лестрейд?
— По всему видно, что это взрыв, но я не вижу никаких осколков бомбы, если она была.
— Верно, Лестрейд, на это очень похоже. Малколм мог погибнуть и от удара о стенку, куда его бросило взрывной волной. Но меня также интригует то, что нет никаких осколков, а также остатков бикфордова шнура или электрозапала. Кроме того, если это бомба, то как она сюда попала? Ведь окна-то остались целыми и запертыми, а без разрешения к сэру Малколму, я полагаю, не заходили?
— Вот это мне и непонятно, мистер Холмс. Вот ключи от сейфа, они были в кармане убитого.
Холмс еще раз прошелся по комнате, осмотрел обломки, разбросанную посуду и сказал:
— Вскройте сейф, Лестрейд, изымите все, что в нем содержится, и пройдем в какую-нибудь комнату, изучим эти бумаги.
Под нашими пристальными взорами Лестрейд открыл сейф, вытащил оттуда все, после чего внимательно осмотрел его внутренность — не осталось ли чего незамеченным. Тело погибшего прикрыли простыней. Мы ушли в соседнюю комнату и стали разбирать бумаги. Это были счета, накладные, запросы, акты — все то, что составляет отчетность предприятия.
— Ну что же, Лестрейд, я думаю, что по этим бумагам можно составить впечатление о преуспевании торгового дома «Малколм и сын». Нет никаких оснований предполагать, что его глава в какой-нибудь степени испытывал неудовлетворенность в своих делах. Наоборот: заемные письма и векселя от других фирм и сдельных предпринимателей говорят о том, что многие от покойного были в зависимости.
— Это верно, Холмс, я тоже так думаю. Более того, я полагаю, что следует отделить все эти документы, возможно, они и укажут нам на преступника, который решился на устройство, боясь своего разорения.
— Вы, как всегда, рассуждаете очень здраво, Лестрейд. Займитесь этим, выясните должников. А что это за бумажка?
Это было письмо очень короткого содержания: «Я покидаю этот мир, Малколм, не оставь в беде Мейбл. Ц. С.»
— Это, по всей вероятности, письмо матери Мейбл, девушки, которая живет здесь уже два месяца. Нам придется с ней побеседовать.
Лестрейд остался систематизировать векселя и заемные письма, а мы с Холмсом попросили дворецкого показать нам помещения. Старый слуга был убит случившимся, но рассказывал все обстоятельно. В доме, по его словам, все шло размеренным порядком. Сам он служит здесь очень давно, начал еще до рождения сэра Генри. У хозяина его всегда был ровный характер. Держался он со всеми сдержанно, к слугам относился приветливо. В прежние годы энергично занимался своей работой, но последнее время перестал непосредственно вникать во все операции торгового дома. Возложил все на
