- Путь – куда?
- К Христу...
- А где он, Христос, в мире сем поганом, куда племяшка моя рвется? Где там святость и праведность?
- В Божьем мире. С теми, кто верует, кто с Ним, со Христом живет... В Церкви Святой...
- В какой Церкви? В той, что антихристу поклонилась, что ли?! В которой искоренили древнее благочестие... волку Никону, а потом Петру-лжецарю в ноги падали? Глаза-то разуй, я ж не в лесу родился, я ж из дворян... Ты-то, небось, нет, а, монах?
- Нет. И не монах я. Из мужиков я.
- Мужик-лапотник... Слушай... Петр-Царь – лжецарь! – он, он антихрист главный и есть! – басурманские порядки завел на Руси, девок наших в одеяния блудниц сунул, да велел перед кавалерами на куртагах хвостами крутить! Что?! По-христиански? Далее слушай, - благочестия на Руси вовсе не осталось, Церковь под царя-антихриста прогнулась, попы все – ненастоящие, и ныне хоть сколькими перстами крестись – нет спасения никому! Блуд и срам один в мире! Мерзость, разбой и грабежи, голод, страх и обман... Дочка антихристова Русью Святой правит! Нет спасения – отошел от нас Господь.
- Да как нет, когда храмы Божии стоят, Таинства свершаются? Литургия свершается, Тела и Крови Христовой причащаемся в страшном и великом Таинстве? – отвечал Митя с изумлением. – Церковь-то такая ж, как была, не делась никуда, в ересь не извратилась! О каком благочестии ты рассуждаешь, Семен Иванович, коли у вас и попов-то даже нет, как у старообрядцев?
- А у нас и вида пустого таинств нет, как у беспоповцев, - мрачно отозвался Шерстов.
- О! А что ж есть-то? Или же тебе пасомые твои, господине, яко богу поклоняются? Благочестие, говоришь искоренили... – Митя приходил во все большее волнение. - А сами от Церкви отреклись? Какое благочестие, когда у вас Причащения Тела и Крови Господних нет? Если Этого нет, то что осталось-то вам? Вы Церковь отвергли – вы ее Пастыря отвергли, Самого Господа Христа... Благодать Духа Святого отвергли! Да кому ж вы поклоняетесь, только гордыне своей бесовской...
Семен, все еще держа Митю под локоть, принялся медленно прогуливаться с ним на крошечном свободном пространстве перед избушкой Матвея-отшельника.
– Ни к чему все сие, – ответил он после некоторого раздумья. - Не нужны никакие таинства тому, кто избран, кто великую тайну познал. Времена последние. Конец света близок.
- О конце света, и какие времена последние, знать никому не дано, а царь Петр – не антихрист. А грешен он, не грешен, не нам, а Богу его судить. От Православия никогда он не отрекался.
Семен зло расхохотался.
- Царь... Помазанник Божий... Кончилось время Царей, милый ты дурень! А тайна великая та, что ныне избранным под водительством Божиим весь мир надлежит изменить, от скверны, в кою погрузился он, очистить его огнем очистительным. Только так отвратим погибель мира!
- Каким огнем? – пробормотал ошеломленный Митя.
- А таким, юноша ты бестолковый, что сродни великому Потопу будет! Много я думал о сем, наконец открыл мне Господь! Огонь очистительный по Руси запалим! В огонь Царей – антихристово семя...
Митя вновь испуганно перекрестился.
- Что крестишься? Таинства, говоришь? Да нет сейчас таинств! И не нужны они. И не нужны попы тому, кто с Богом напрямую беседует. И храмы не нужны. Все храмы – в огонь, потом новые построим! И новую жизнь, благочестивую и святую, на пепелище возродим. И будет здесь, на земле, Рай Господень. Вот что мне Бог открыл...
Митя сглотнул слюну. Страшно ему стало, как никогда. То, что говорит он с сумасшедшим, сомнения не было. Но... не за себя ему стало вдруг страшно.
«А вдруг найдется кто-то, - невольно подумалось, хотя и не хотелось думать так, - кто наслушается безумных этих слов! За ним пойдет, пожелав красотой сего «огня очистительного» насладится. Цари ему не угодили! А ведь сам, безумный «боговидец», в Цари возжелал. О, Боже!»
- Понял хоть, что я говорю-то?! – прервал его тяжкие размышления Семен.
- Как не понять, - грустно усмехнулся побледневший Митя.
- Ну так что? Сдается мне, дал Господь тебе разумение. Послушай – не отвергай спасительного пути, оставайся со мной.
- Что?!
- Не упрямься.
- Слушать не хочу.
- Да? А глянь-ка, куда мы пришли.
Еще на несколько шагов вперед протянул Митю за собой Шерстов. Теперь они стояли на самом краю глубокого оврага с каменистым откосом.
- Голову только так разобьешь, - пробормотал Семен Иванович. – А не разобьешь, все одно - не поднимешься, и никто тебя здесь не найдет, кровью изойдешь, от голода сдохнешь... Ну?!
Он взял Митю за плечи и развернул к себе лицом.
- Выбирай. Мне люди нужны. Те, что в лес за мной пошли – не годятся. В огонь пойдут, души спасут, мучениками будут... А на сие дело – не годятся. Слабы. Да там баб да ребятишек – половина. Ты тих и робок, но прорывается в тебе нечто... Чую я, ты – тот, кто мне нужен. Слышь, благословлю детушек своих на мученичество, а сам – рать собирать святую... Ты... За тобой люди пойдут. Силу в тебе чую, сокрытую до времени. Думай...
- Нечего думать-то.
