Но Наталья заставила себя начать, и рассказ ее зазвучал весьма складно. Рассказывала все, что сама знала о любимовской холопке, о ее бедах, даже о том, что Маша невольно отняла у нее жениха... Но, рассказывая, ловила себя на мысли, что уже не сочувствует бедняжке. Второй раз становится эта девушка, сама того не ведая, причиной ее, Натальиных, страданий. А виновата-то она только в том, что родилась на свет! Было стыдно от таких мыслей, но... но как же тяжко во второй раз испытать разочарование в человеке, в котором хотелось искать совершенства! И опять - из-за этой девочки...
...- Когда она родилась? – спросил князь Мстиславский - расстроенный, подавленный, - когда Наталья замолчала. И долго раздумывал над тем, что услышал...
- Да, - изрек наконец. – Все сходится! И... ведь по-другому и не может быть. Варвара Любимова, что бы о ней ни болтали, - а болтали много впустую, потому как внешне приветлива была ко всем, кроме супруга, - на самом деле была женщиной строгой и недоступной. Она была несчастна с мужем. И нужен был Пашка Мстиславский, молодой и отчаянный, чтобы заставить ее потерять голову... Вот! – вырвалось у него полушепотом. – Я думал, что все ушло, все грехи исповеданы и прощены... Не так, получается... потому и не было мне покоя в монастыре, да и нигде! Чувствовал...
Наталья с минуту смотрела на него, потом подняла с полу свою шубу и вышла за дверь...
Обняв старую березу, она прислонилась к ней лбом и тихо расплакалась. Теперь негодование, затухающее понемногу, боролось в ней с жалостью к Павлу. Да ведь каялся же он, в конце концов, перед ней там, в Савельевом леске, в греховно проведенной молодости - он ненавидел свое бурное прошлое. Наталья уже не знала, что и думать, только одно осознала она сейчас со всей уверенностью – она вновь влюбилась! А вернее – впервые полюбила, потому что чувство, охватившее ее сейчас, было совершенно иным, чем юная и легкомысленная, хоть и страстная влюбленность в привлекательного Петрушу Белозерова, которую она только по неведению называла любовью. Нет, любовь пришла сейчас – чувство глубокое, всепоглощающее, невыразимое и непреодолимое... Впервые Наталья осознала себя женщиной, полюбившей мужчину. И ощущала себя пленницей этого чувства, которое уже сейчас грозило скорбями и слезами, и не было в будущем места ни для розовых надежд, ни для светлых радостей... «Но почему?» – горько спросила себя девушка...
Примерно через полчаса появился и он, нашел ее прислонившейся к дереву. Слезы беззвучно стекали по ямочкам щек. Приглядевшись, Павел нашел, что ее красивое точеное лицо осунулось, а огонек в черных глазах стал болезненно-воспаленным. Поцеловал руку в перчатке, лежащую на розоватой коре.
- Наталья Алексеевна, - вздохнул он, - мужчина не должен задавать подобный вопрос, и все же... Что же мне теперь делать?
- Не знаю...
- Она сейчас у вас?
- Да, здесь.
- Можно хотя бы видеть ее?
- Милости просим, - пожала плечами Наталья и раздраженно вытерла слезы. Немного помолчали. Потом она тихо спросила:
- Так что же Бестужев?
Меньше всего их обоих интересовал сейчас Бестужев, но Павел ответил:
- Принял меня, выслушал... Он доволен. Доволен, что вывели из строя агентов Версаля...
- Тут заслуги моей нет, слава Богу!
-...а бумаги, добытые Надеждой Кирилловной, раскрывая двойную игру Лестока, помогут доказать вице-канцлеру свою правоту перед Государыней и повысить его кредит.
Наталья усмехнулась.
- Что ж, он так-таки и раскрыл сразу перед вами свои карты?
- Нет, но о некоторых вещах нетрудно догадаться.
- Вы очень неплохо осведомлены о положении дел в столице для человека, несколько лет подвизавшегося вдали от мира...
- Не стоит насмехаться, Наталья Алексеевна! Добиваясь встречи с главой внешней политики России, я был бы полным дураком, если б сам не разобрался, насколько было возможно за столь краткий срок, во всей этой кухне.
- Когда же вы успели?
- А сие не так уж и сложно! С Бестужевым, кстати, разговаривали мы довольно долго и совершенно понравились друг другу. Он просил передать, чтобы вы ничего не опасались, что покровительство графа Разумовского...
- «Ничего не опасались»?! – вскрикнула Наталья, перебивая. – Несколько дней назад арестовали моего брата, и что мне теперь чье бы то ни было покровительство!
- Арестовали?!
- Да... я так думаю. Воинская команда крутилась возле наших мест, да и...
Наталья не сдержалась, вновь расплакалась.
- А вот теперь и я... - произнесла она через минуту совсем другим уже тоном, в котором Павел уловил нотки отчаяния и призыв о помощи, - теперь уже я спрошу у вас, Павел Дмитриевич... что же мне делать?
- Главное - не отчаиваться, - мягко ответил он, - мы что-нибудь придумаем...
Дочь и отец
