Подъезжая к дому Натальи, Павел нервничал все сильнее. Он и вспомнить не мог, когда в последний раз испытывал подобную робость. «Как же так? – не укладывалось у него в голове. – Как же это?..»
Маша была спокойна. Ничто внешне не предвещало никакого волнения. Тишина и спокойствие... хоть и спокойствие застоявшейся воды, в которой много всякой мути. Но сейчас это даже хорошо, - очень хочется отодвинуть подальше часы новых волнений, о которых возвещает предчувствие...
Петруша быстро оправлялся, он приходил к возлюбленной, долгие часы проводил в ее комнате, но странное дело... У обоих словно исчезли из памяти все слова. Часы протекали в полном молчании. Маша, сидя у окна, склонялась над пяльцами или вязанием. Петр подолгу не отрывал от нее глаз, думая о чем-то. Она в ответ поднимала на него взгляд, ласково улыбалась, и вновь опускала глаза на свою работу, а Петруша старался угадать ее мысли... И хотя им было очень хорошо вдвоем, но обоим почему-то, особенно Маше, чувствовалось, что есть что-то болезненно-тяжкое в их положении. Но говорить об этом они и не могли, да и не хотели...
Иногда Маша играла, вспоминая, как учили ее музицировать в доме Любимова во времена фавора у барышни Катеньки. Петр очень любил ее слушать, да и Наталья не отказывалась, – в этом искусстве ей до Маши было далеко.
Как раз перед появлением князя Мстиславского Маша, поддавшись уговорам Петруши, вышла в гостиную и села за инструмент. Серебристые звуки разлились по комнатам, и Наталья с Павлом услышали их, войдя в дом.
- Это она, - сказала Наталья почему-то шепотом. – Никто здесь не может играть так, как она.
- Мой дочь... – пробормотал Павел в растерянности. Он был бледен, и Наталье показалось, что руки его дрожат. В сердце девушки поднялась новая смягчающая душу волна сострадания, и она позволила себе ободрительно и даже ласково провести пальцами по кисти его руки. Он сразу же уловил все, скрытое в этом осторожном жесте, и безо всякого смущения пожал ей руку. Наталья спросила:
- Вы скажете ей?..
- Нет... нет, только не сейчас!
- А если она догадается? Ведь я-то догадалась...
- Она так похожа на меня?
- Сами увидите. - Наталья отворила дверь в гостиную.
Когда она вошли, Маша уже закончила играть и обернулась. Увидев входящих, вежливо поднялась. И Павел едва сдержался - он увидел сейчас перед собой молоденькую Варвару Любимову, женщину, любившую его когда-то пылко, отчаянно, которую сам-то он любил, как и многих – на денек да часок... Пригляделся. Она – и не она. Есть в этой девушке многое, чего в Варваре не было. И обаяние Машино, сильнее красоты завораживающее – это было от него. И некая сила, безошибочно угадывающаяся в таком тихом и хрупком существе – тоже от него. И внешнее сходство тоже было, хоть и уродилась Маша в мать... Наталья взволнованно представила их друг другу. На Машу, кажется, князь Мстиславский впечатления не произвел...
Подошло время обеда. За столом Наталья усадила их друг против друга, чтобы отец мог смотреть на дочь. Маша тут же углубилась в свои мысли, никого не замечая, тем более – чужого человека. Белозеров же заметил жадный взгляд этого чужака, устремленный на его невесту. Он вспыхнул, послал князю красноречивый негодующий взор и... едва не поперхнулся. Обожаемые им Машины карие глаза увидел он на мужественном, приятном лице Павла Дмитриевича. И не страстным был взгляд этих глаз, а нежным. И чем-то очень смущен был Павел Дмитриевич. Петр едва не поперхнулся, уткнулся в тарелку, принялся что- то вяло жевать. И то и дело вскидывал взгляд на Мстиславского. Наталья все это замечала. Ей было тревожно...
После обеда Петруша уловил мгновение и перехватил Наталью, когда она уже собиралась выходить. Коротко, без вступлений, задал ей мучивший его вопрос:
- Кто этот господин? – понятно, что не только об имени спрашивал.
Наталья вскинула голову, и Петруша с некоторым трепетом и досадой ощутил, что даже побаивается эту девочку...
- Это князь Павел Дмитриевич Мстиславский, - прозвучало с некоторым вызовом, - друг мой...
У Петруши ком в горле встал.
- А что... что за человек? Этот… друг твой?
- Кажется, Петр Григорьевич, - медленно выговорила ему девушка, - вы уже давно потеряли право задавать мне подобные вопросы.
- Да, - согласился Белозеров, - но если он твой… твой друг, то почему так смотрит на мою невесту?! – вырвалось у него страстно.
- Как смотрит? – притворно удивилась Наталья. – Я не заметила...
Поручик ощутил себя полным дураком.
- Я... - запинаясь, пробормотал он. - Наташа... Прости...
Он рассеянно дотронулся до ее руки и собирался было уйти. Наталье стало его жаль.
- Он не причинит тебе хлопот, - уверила она Петрушу. – Он мой – слышишь: мой! - гость в моем доме.
Петр посмотрел ей в глаза. Вдруг он ощутил чувство огромного облегчения оттого, что Наталья увлеклась этим человеком: это было видно невооруженным глазом. И выпалил:
- Но они так похожи!
- Похожи? - Наталья разыграла недоумение.
- Да, Маша и... этот господин. Главное, глаза... Неужели ты не заметила? Наверное, - совсем потерявшись, несчастно вымолвил Петруша, - мне показалось...
