Мой удар страшен. Никакая броня не в состоянии выдержать такого атомного удара. Но только не оболочка этого проклятого шара, холодная и упругая.
Меня распирают отчаяние и ярость. Я не могу так... Я так больше не могу! Я Всевидящий, и я имею право увидеть собственную дочь!
Однако что-то удерживает меня от взрыва в голове. Даже во сне я смутно осознаю, что будет - непроницаемая оболочка проклятого шара чуть прогнётся и вернёт мне всю силу удара. И я окажусь... во всяком случае, не стоит проверять, где именно я окажусь.
'Папа! Папа!'
Бесплотный зов и бесплотный свет сочатся со всех сторон. Постой... Погоди... Но ведь свет понемногу проходит?
Я больше не кидаюсь на стенку, подобно дикому зверю. Я подлетаю... нет, я подплываю к барьеру медленно и осторожно, словно на мне транспортный пояс. Ощупываю холодную непроницаемую оболочку. Нет, это бесполезно... Ни шва, ни малейшей щелочки...
'Папа! Папа!'
Я вдруг понимаю, что нужно сделать. Не нужно ломиться со страшной силой. Нужно просто превратиться в свет.
'Папа! Папа!'
Во сне это очень просто, превратиться в свет. Я медленно и осторожно просачиваюсь сквозь полупрозрачную упругую стенку... ещё чуть... всё!
'Доча! Я здесь!'
'Папа! Папа, я тебя слышу! Папа, я по тебе соскучилась!'
'Рома? Ты... ты уничтожил прибор?' - свою жену я узнаю даже в виде бесплотного голоса.
Я улыбаюсь во сне широко и блаженно. Родные мои...
'Просто он не смог меня удержать'
И цветные пятна, похоже, соскучились по мне, танцуют под закрытыми веками, резвятся, как котята. Я расширяюсь, подобно утреннему туману, тихо и бесшумно. Какой простор!
И только непроницаемая оболочка виртуального шара-тюрьмы твёрдо и незыблемо стоит на страже, бдительно охраняя моё мирно спящее тело, чуть посапывающее во сне.
...
Порядок!
Подобрав последний крупный орех, упавший с дерева, я прикидываю вес корзинки. Пожалуй, что и хватит, иначе не донести. И так придётся выбираться на берег, дабы разогнаться. Или всё же залезть на верхушку дерева, и оттуда?..
В нерешительности я бросаю взгляд вверх, и вид древесных стволов, уходящих на тридцатиметровую высоту, окончательно решает дело в пользу 'низкого старта'. Нафига бы это мне лезть- карабкаться...
В кронах деревьев шумит ветер, где-то перекликаются местные яйцекладущие зверьки, напоминающие помесь белки с миниатюрным медведем-пандой, да ещё и крылатым вдобавок. Я перебегаю по упавшим стволам, где-то перепрыгиваю, где-то перепархиваю, одним взмахом крыльев помогая перенести тело метров на пять. Корзинка, кстати, служит при этом неплохим балансиром. На шее болтается стилет в ножнах, сработанный под старину - вон как щерят пасти гравированные летучие демоны - и вообще настроение отличное. Я сегодня ощущаю себя древним ангелом, победителем летучих демонов. Лук, что ли, соорудить себе для совсем уже полного антуража?
Наконец я выбираюсь на песчаную полосу пляжа, разворачиваю крылья против ветра...
'Рома, я тебя вижу'
'Кто это?'
'Обернись!'
Я разворачиваюсь, и мой ангельский лик стремительно приобретает выражение, характерное для балбесов. Похоже, мой остров становится центром межзвёздного туризма...
Динна идёт по пляжу, по самой кромке прибоя, увязая копытцами в мокром песке.
'Уфф... Всё правильно, нам, свирам, больше подходит твёрдая поверхность. Ну здравствуй, отшельник'
- Здравствуй... - растерянно говорю я по-ангельски, потом спохватываюсь - всё равно она не знает нашего языка и вынуждена ловить смысл сказанного телепатически.
'Странно тут...' - свирка оглядывается. - 'Мысли как в ведре звучат. Как ты выдерживаешь?'
'Это прибор для подавления дальней телепатической связи. Мерзкая штука, верно, но привыкнуть можно'
В отличие от первого явления Цанга, я уже отчётливо вижу общий смысл визита Первой Всевидящей Свира, но на сей раз предпочитаю не торопить события.
'Присядем?'
Я разворачиваю свежий лист скатерть-дерева, начинаю выкладывать из корзинки припасы. Динна садится напротив, сложив свои неимоверно длинные ноги, открывая взору тончайшие кружевные трусики, едва прикрывающие главную девичью тайну. Я снова отвожу взгляд. Вот странно - если бы она была совершенно голой, я бы не почувствовал ни малейшего смущения. Атавизм...
'Мне что, раздеться догола, чтобы ты наконец успокоился? Несерьёзно, в самом деле! Сколько можно?'
- Угощайся, чем Бог послал... - на сей раз я говорю по-русски, пытаясь скрыть смущение.
Динна не возражает. Берёт фиолетовый плод, надкусывает.
'У вас тут вполне ничего, кстати. Вот у сэнсэев в лесу либо жёсткая листва растёт, либо эти их сосиски всех форм и размеров. Хоть с голоду помирай'
'Под хищников прогнута биосфера' - улыбаюсь я.
'Но ты уже понял, почему я здесь?'
'Ты хочешь работать по 'зелёным'. Но мне неясно - зачем?..'
На этом наш разговор прерывается самым неожиданным образом. Воздух шагах в тридцати дрожит, как в знойный полдень, и на песке возникает знакомая фигура, скорченная в неловкой позе.
- Непривычно мне с вашими ангельскими коконами, - Цанг встаёт в рост. - Ого! Вот это гостья!
Я молчу. Зачем слова, когда есть телепатия? Подавитель искажает мыслеобразы, однако нескольких секунд хватает, чтобы свирка и сэнсэй поняли всё.
- Я не думаю, что ты сможешь работать по данному проекту, Динна, - ровно, отчётливо говорит Цанг. Говорит он по-сэнсэйски, но смысл спутать невозможно.
Первый раз я вижу свирку в гневе.
- Ты! Хищник!
Динна встаёт во весь свой рост, господствуя над окружающей местностью, но Цанг не делает ни единого лишнего движения.
'Давай рассудим. Если ты ударишь меня своим копытом и попадёшь, я окажусь в реанимации, и кто тогда поможет Роме?'
Цанг улыбается, демонстрируя аккуратные острые клыки, и выпускает когти.
'Но скорее всего ты промахнёшься, а потом я тебя очень сильно порву. Вот этими когтями и зубами, не обижайся. Чтобы вбить тебе в подсознание устойчивый рефлекс - никогда, ни при каких обстоятельствах не смей замахиваться на сэнсэя!'
Динна, постояв, медленно садится обратно.
'Прошу меня извинить. Я несдержанна. Это нервы'
Цанг снова улыбается.
'Ты просто избалована, Динна. Там, у себя дома, ты привыкла ни в чём не встречать отказа. Ладно, замнём'
- Однако я тоже хочу услышать, зачем тебе это? - я гляжу на гостью твёрдо.
Девушка хмурится, кусая тонкие губы, и отвечает вслух.
- Ладно, я понимаю... Я отвечу. Затем же, зачем и ему, - кивок в сторону Цанга. - Ты не думай... вы
