- Я ищу этого человека. Он здесь? - посетитель повторял эту фразу не в первый раз за этот вечер.
- Простите - смутился злой дух - не имею права.
- Имеешь - по-собачьи лязгнул зубами молодой человек - Смекай с кем, говоришь.
Гость представился, но в зале грянула увертюра.
На сцене пошла красивая работа кордебалетных девок.
Конец фразы потонул в оркестровом громе.
Злой дух вблизи расслышал все и встал навытяжку. Бросил косой взгляд на заветную карточку.
- Имеется такой визитер. Четвертая ширма направо. С приятелем. Велели-с не беспокоить…
- Проводи в зал. Но не афишируй.
Злой дух подчинился.
Усадил гостя за столик-эгоист, поставил за счет заведения рюмку коньяка и лимонные колесики на блюдечке.
Молодой человек методично пил, глядя на четвертую ширму совершенно мертвыми глазами.
Когда из-за туго натянутого зеленого шелка чуть громче доносились нежные мужские голоса и смех, пучеглазый вздрагивал, как от пощечины, и ломал спички на скатерти.
+ + +
Кальвадос сделал свое дело. Мишель стал заговариваться. В голове свили гнездо настырные осы, он разошелся, вскрикивал: Аншантэ! И хлопал не в такт
Альберт мрачнел и нервничал.
У ног Альберта примостился дорожный баульчик с раздутыми боками на двух застежках. Такие баульчики уважают акушерки, брачные аферисты и коммивояжеры.
По веселому маслу катилась концертная программа, с каждым новым номером снобизм и лоск оставлял Альберта и все яснее рисовался страх.
- Не успею…- выговорил Альберт, щелкнул крышкой часиков “омега”, и дернул остатки кальвадоса из горла.
Мишель замахал на визави салфеткой:
- Фу! Грубо! А когда выступает Три Креста? Ты обещал!
Альберт сверился с программкой.
- Через три номера. Каучуковая лэди с королевскими пуделями. Арабские ночи: рабы и госпожа. Беляночка и Розочка… Потом - Три креста.
- Познакомишь? А? - веселился Мишель.
- Нет, - отрезал Альберт и взялся за роговую ручку баула. - Извини, Миш-Миш, мне надо отойти.
- Куда-а? - манерничал Вавельберг, грозил пальцем - я знаю, хочешь для себя приберечь? Правда, что она - парижанка?
- Местная.
- А почему “три креста”? Аллюр? Пояс Ориона? Голгофа? Положительный анализ на люэс?
- Я же сказал, Мишель. Мне срочно нужно. В клозет.
Альберт разминулся с официантом, который нес на серебре шишку ананаса с зеленой ботвой.
Чертыхаясь, с извинениями пробирался меж столиками.
Наблюдатель за одиноким столиком, заметив его, сломал последнюю спичку и четко сказал:
- Шлю-ха!
Он сунул руку под полу пиджака, туда, где на ремне под мышкой пропиталась телесным теплом немецкая кобура.
За соседним столиком мгновенно протрезвела опытная женщина в вишневом dress, дернула за рукав белобрысого финна, негоцианта из близкого Гельсингфорса, и отравленным шепотом поторопила:
- Бога ради…уедем!
- Oh! Ja-Ja! - на сугубо иностранном языке отозвался финн и снова заснул.
Дама прикусила губу и нервно спросила шампанского.
Альберт нырнул в потроха служебных помещений. Блеклое анемичное лицо его пошло пятнами. Липкие губы шептали заклинание Белого Кролика:
- Ах, мои ушки, ах, мои усики, герцогиня будет в ярости!
+ + +
Люки, каверны, продухи, тупики, задники старых декораций
Попискивали по углам разгоряченные танцовщицы-мышки, жадно курили одну самокрутку на двоих. Это было строго запрещено пожарной инспекцией.
- Мужчина! - пискнула одна, и спрятала замусоленный хабарик под атласный оперенный валик - “гусиную попку” на пояснице.
Вторая мышка одернула ее.
- Ослепла, дура! Где ты тут видишь мужчину? и помахала острыми пальчиками над головой - Привет, Берти! Хочешь затянуться?
