И вздрогнул - на ковер рядом с Нум со звоном колец ссыпалась кольчуга.
- Одевайся, сестра, - звякнул голос сумеречницы.
Аураннка стояла полностью готовая для боя: в ихнем панцире из прямоугольных пластинок, в здоровенных наручах и со страшным копьем в руке.
Медленно, словно еще не проснувшись, госпожа Нум потянулась тоненькими пальчиками к груде железных колец - и тут же встряхнулась, дернулась и завозилась с завязками хиджаба: не на него же кольчужную рубаху надевать, в самом-то деле.
Сумеречница раздвинула бледные губы и показала зубы в улыбке. И тут же рявкнула на Абида:
- К бою, говнюк! Где твое ор-ружие?!
Сглотнув набежавшую слюну, юноша бросился за своим кожаным набрюшником - хвастаясь у костров, он гордо называл его 'панцирем'.
Вопли становились все громче:
- Всевы-ыыышний!.. Смилуйся-ааааа!
Женский визг прорезал воздух и небо - и оборвался. Абид залепил ладонями уши и припустил быстрее.
- ...Выпихивайте их! Выпихивайте их за частокол! - аураннская княгиня, ослепительная и издалека видная в своем фиолетовом шелке, размахивала копьем и горячила кобылку.
- Берегись! В воротах!..
Что в воротах, вылезло быстро - то ли крыса, то ли ящерица-дрянь щелкала зубищами и мотала серой голой башкой.
- Умри, мразь! - заорали они на два голоса, и Абид, и госпожа.
Свистя легкими - устали, устали, - все, кто с кольями, припустили к гадине. Гадина запятилась, ощерилась страшней прежнего и - рраз! быстро, точно как ящерица, побежала навстречу!
- А бей ее бей! - азартно закричали они, тыча в гребенку зубищ кольями.
Палка госпожи зашла зверюге аккурат в глотку и та захрюкотала от натуги, упячиваясь назад. Абид, уже не помня себя от злости и испуга, принялся молотить тварь по хребту - с замаха. По лицу текли то ли слезы, то ли пот, Абид выкрикивал имя Всевышнего, призывая Его на помощь, гадина изворачивалась и цапала когтями.
- Н-на! - длинное лезвие сумеречного копья мелькнуло под носом, и гадина разом рухнула и обмякла - древко торчало у нее аккурат между лопаток.
Оглянувшись, Абид увидел над звериной себя и госпожу - аураннка разворачивала конягу к частолоколу, там еще мутузились с криками и женским визгом. А с кольями чего-то никого и не было более, а почему?..
И тут госпоже Нум, видно, все же поплохело: она разом осела и завытиралась рукавами, завсхлипывыла, подвывая:
- Больно мне, больно!
Потные кудряшки мотались, платок съезжал все дальше на затылок.
- Бо-оооольно-ооо!..
И лицо у нее стало такое бледное-бледное, даже под грязью было видно.
А потом Абид понял, что мешается зрению. Вот эта тонкая палочка, что мотается из стороны в сторону вместе с причитаниями и всхлипами госпожи - это стрела. И торчит она у Нум прямо из кольчужного бока. А из-под древка прыскает струйками темная-темная кровь.
- Ой... - растерянно пробормотал Абид, оглядываясь в поисках помощи.
А они с Нум над гадиной стояли вдвоем - а вокруг все лежали, с такими же стрелами, торчащими из боков и груди. Или без стрел.
Всхлипывая и плача от страха и отчаяния, Абид решился обломать древко - Нум заорала страшным, дурным голосом и сомлела. Все так же хлюпая носом и рыдая, юноша подхватил ее подмышки и поволок, по-дурацки пятясь задом. Тут же упал - оказалось, через тело женщины в черной, перемазанной глиной абайе. Посмотрев туда, где должна быть голова женщины, Абид взвыл и зарыдал сильнее. Поднялся, поволок Нум дальше.
Когда он упал - назад плашмя в какой-то очередной раз - его вздернула на ноги белая рука в подвязанном шнурком рукаве. Храпели и топали кони, звенела сбруя. Над Нум опускалась на землю, раскидывая в стороны рукава, женщина в облаке черных длинных волос.
- А он не сдрейфил!.. - звонко крикнули над Абидом.
Хи-хи-хи, раскатились страшные холодные бубенцы сумеречного смеха.
- Г-госпожа... - сумел Абид выдавить из себя, кивая на женщину с грязными мокрыми волосами.
- Будет жить, - ответили ему сверху.
Сидевшая над Нум аураннка раскинула руки и резко свела перед грудью ладони, наклоняясь над госпожой, накрывая ее шатром длинных блестящих волос. Белое, белое, странно белое платье на рыхлой земле...
- Если нас всех не сожрет аждахак, - безжалостно закончила фразу та, что сидела на лошади.
Абид испуганно вывернул голову, чтобы оглянуться на всадницу, - женщина в сером, перетянутом подмышками и у локтей белыми шнурами платье смотрела совершенно серьезно. Бледные губы на белом, белом лице пошевелились:
- Его видели с вала. Он где-то рядом.
- А... - глупо выдавил из себя Абид.
- Иди с людьми к шатрам, - резко приказала аураннка. - Сиди там, никуда не ходи.
Госпожу Нум, оказывается, уже подняли на ковер евнухи и понесли.
- А вот и он, - прошелестел сумеречный голос.
В ужасе Абид посмотрел на говорившую - жутенькое личико, бледное до синюшности, кривилось в потусторонней усмешке. А может, это просто от того, что у нее брови так высоко нарисованы, как у куклы.
А потом развернулся к воротам - туда все смотрели.
Ворот, собственно, никаких и не было - так, створы раздолбанные висели. А вот деревянный мостик надо рвом держался. На нем, скрючившись, кто-то лежал - как груда тряпок. Из тряпок длинно, наискось, торчало копье.
А на взрытом копытами и ногами людей пятачке стояли - в рядок - три человека.
И все. Никого ни вокруг, ни рядом с ними не было.
И в лагере тоже как будто затихло. Карматы и твари вдруг откатились.
Три человека слаженно, как один, двинулись вперед.
- Иди к госпоже, Абид, - звянул над головой голос сумеречной княгини.
Аураннка невесомо соскользнула со спины лошади и та, тупо мотая поводьями, уплелась прочь. Тамийа-химэ улыбалась такой же, как у сумеречницы в белом, кукольной, ненастоящей улыбкой.
Три человека подошли к мостику через ров - и странно застыли. Словно хотели зайти прямо втроем, а мостик-то - узенький, ну и кто пойдет первым? Абиду почему-то стало смешно, и он хихикнул.
- Уходи, - тихо повторила Тамийа-химэ.
И поддернула подвязанные рукава.
- Ну а где аждахак-то? - все еще хихикая и чувствуя себя донельзя глупо, спросил Абид.
Аураннки, словно не слыша вопроса, строились в ряд, наклоняя копья.
Трое у моста наконец-то стали друг за другом, и первый вступил на деревянный настил.
Абид огляделся - и у частокола никого, только ветер одежду на трупах треплет. А что, все попрятались? От аждахака?..
А эти трое одинаково шагающих дошли до перегораживающего мостик трупа. Замялись.
И тут воздух вокруг них потек - как в знойный полдень над камнями лавовых полей под Марибом.
Абид разглядел очертания того, что проступало в дрожащем мареве, заорал и упал на колени. Лагерь за его спиной ответил такими же воплями и отчаянным, пуганым визгом.
