Ян закурил. Спросил — с укором:
— Все про “ястребов” пишете?
— Дело не в “ястребах”. Вы хотите взять ответственность за страну, а куда ее подталкиваете?
— К нормальной жизни.
— Грозите всеобщей забастовкой, но это же гражданская война!
— Войны не будет.
— Не уверен.
— Поляки договорятся. Лишь бы вы не помешали.
Ян посмотрел на часы:
— Извини, мне пора.
— Гражине привет.
Он зашагал в сторону Шпитальной.
…В 1998-м я окажусь в Варшаве. Позвоню.
Трубку поднимет Рышард:
— Отца нет.
— А где он?
— Умер.
— Когда?
— В прошлом году.
— Он болел?
— Рак легких.
— Мама дома?
— В Опаленице, у бабушки…
Контактировать с вождями “Солидарности” нам по-прежнему запрещено.
За исключением Калюжного. Вожди “Солидарности” к Федору привыкли. Говорят: “Рудый с ТАССа”.
Главные свои посиделки они проводят в Гданьске. Там их альма-матер.
Соберутся и пугают власть.
Решают, объявлять всеобщую забастовку или не объявлять.
Естественно, за закрытыми дверями.
Журналисты — в ожидании — толпятся в холле.
Федя коротает время, беседуя с Джорджем.
Вдруг появляется Валенса. Подходит, спрашивает: ну как, панове, объявлять или повременить?
