снегопадов в тусклую шаль,
дни-скупцы поплелись, дни-скептики,
зябко стало, и жизни жаль.
Но душа, как куколка зимняя,
для того под своды и шла,
чтоб кайма фиолетово-синяя
охватила просверк крыла.
Этим обжигом нежным траура,
в антрацит запекшим края,
пестроту психея задраила
и безвкусицу бытия
и, продрав паутину коконов,
потащила липучий шлейф
притираний, ресниц и локонов
на поверхность — и стала эльф.
Что спаслась, что оттуда выбралась,
поздравляю. Что плевы — медь
оказалась слабей. Что, выбросов
просто так не делая, смерть
сбой дала. Что с уродством справилась
червяным ты. Что вновь жива. —
Славься, о Ахеронтия Атропос,
бражник “мертвая голова”!
* *
*
Исчезает из оборота и вообще
исчезает из глаз природа.
Даже город на роковом рубеже
изнутри запирает ворота.
Даже город приобретает черты
человеческие при задыханье.
О, как силы опухоли щедры
