добычи именно потому, что сам зверь не мог на мелководье выбраться.
И Пит с его офицерами напрасно думают, что щупальца могли быть искусственными, потому что зверь клюнул на придуманную ребятами приманку. Ну зачем вражеской подводной лодке какие-то свиньи. Это две разные истории — она, сбитый ею истребитель и поднявшееся из глубин очень страшное животное.
Однако Пит не только не обнаружил врага, но и не может понять логику его поведения. А он не может сейчас понять, где все-таки прятался зверь.
— Вы что-то придумали, профессор?
— Нет. Если бы была хоть одна зацепка…
Сверху с пристани кто-то громко с ними поздоровался, и, подняв головы, они увидели очень пожилого аккуратно одетого мулата, опиравшегося на красивую деревянную тросточку.
— Могу я поинтересоваться, джентльмены, — обратился он на хорошем английском, — не знаете ли вы, где находится закрепленное за этим местом судно?
— Зачем оно вам? — не очень-то вежливо переспросил Таккерт.
— Я был в портовой конторе, и там сказали, что место швартовки находится именно здесь.
— Здесь, — подтвердил профессор, памятуя предупреждение брата, что нужно всячески избегать сеять панику. — Это наше судно, только сейчас его нет.
Пожилой мулат внимательно посмотрел на них сверху и представился.
Профессору не оставалось другого, как тоже назвать свое имя.
Человек еще раз окинул их внимательным взглядом и очень вежливо проговорил:
— Не смею вмешиваться в ваши дела, джентльмены, поэтому выскажусь коротко. Я местный метеоролог. И постоянно выхожу в радиоэфир со сводками погоды в районе нашего острова. Сегодня утром вдруг очень странное сообщение прорвалось на близких к моим волнах. Было названо ваше судно и слова: «Всем, кто меня слышит»…
Профессор так резко встал на ноги, что лодка закачалась.
— Дальше, что там было еще?!
— К сожалению, потом слишком коротко, всего одна незаконченная фраза: «Невероятно, но это существо всего лишь…»
— Кто?!
— Увы, сразу пошли помехи, а еще через секунду установился чистый эфир.
Профессор опустил голову и простоял так некоторое время.
— Это важно? Или я вас скорее разочаровал?
— Все равно большое спасибо.
Пожилой человек сделал общий прощальный поклон и уже было приподнял тросточку, но, о чем-то подумав, вернулся в прежнее положение.
— Я сейчас, знаете ли, подумал: многие радиолюбители включают магнитофон, когда выходят в эфир. Это были короткие волны. Значит, сообщение с вашего судна могли услышать разные люди, и даже где- нибудь далеко отсюда. Вам нужно обратиться в их международное сообщество.
Профессор нехотя кивнул головой:
— Спасибо. Мы, разумеется, и так вам верим.
— Нет, вы меня не поняли, — снисходительно улыбнулся тот. — Помехи ведь могут быть очищены специальной аппаратурой, а за одну секунду человек успевает произнести два-три слова.
Через несколько минут Таккерт связался по рации гидроплана с братом.
— Я всех поставлю на ноги, Марк! И если кто-нибудь из радиолюбителей сделал запись, нам не составит большого труда убрать помехи. У меня ведь на крейсере целый радиоэлектронный комплекс.
— Ты закончил уже проверку впадины?
— Да, и никакой подводной лодки противника не обнаружил. Мы ложимся на обратный курс. Пройдем двести пятьдесят миль часов за десять. Думаю, тебе лучше подождать на острове.
— Значит, ты отказался от мысли, что в этом районе действовала чужая подводная лодка.
— Наоборот. Мы пришли к выводу, что имеем дело со «стелз». Только не с самолетом, а с подводной лодкой. И действует она не на больших, а на средних или даже малых глубинах. Но ее не берут радарные установки крейсера и подвешенная нами локационная станция. Прости, Марк, скоро поговорим подробнее.
Гидроплан улетел обратно к эскадре. А они решили пообедать где-нибудь на набережной, прежде, чем ребята отправятся на соседний, более крупный остров в местный аэропорт.
Обед получился не обед, а так…
Никто почти ничего не ел, и ощущение вины у ребят за все из-за них произошедшее настолько довлело, что Таккерт перед прощанием купил в аптеке транквилизаторы и приказал каждому выпить.
Без предчувствий беды
Странно, что так может вдруг оборваться человеческая жизнь.
Он и Крис за эти соединившие их годы не раз рисковали в океане. Пережили коварные шквалы, когда каждая новая, катящаяся на судно волна угрожает стать последней. Побывали и в страшном окружении пятнистых тигровых акул, нападающих, и даже если они сыты или вокруг полно мелкой и крупной рыбы. Никогда аквалангист не знает, что совершит эта проклятая тварь. И сама она тоже этого не знает, пока в ее крошечном понимающем только убийство мозгу не вспыхивает роковая искра.
Бывало страшно, но каждый раз они все-таки знали с чем именно имеют дело, и, не потеряв хладнокровия, боролись, отстаивая свою жизнь. Наконец, риск был вынужденной и сознательной стороной их профессии.
«Невероятно, но это существо всего лишь…», — успел произнести Кристиан.
Он ведь обладал феноменальной наблюдательностью и мгновенной реакцией.
«Всего лишь»… Такое должно означать, что речь шла о чем-то вполне известном.
А почему Кристиан сказал: «Невероятно»?…
Профессор приостановился и оглянулся по сторонам. Куда это он в раздумьях забрел?… На окраину городка, кажется. Пожалуй, и хорошо. Устал он, что-то от океана. И лучше посидеть здесь в кафе с местными жителями, чем там среди туристов на набережной.
«Невероятно, но очень просто». Так, что ли, следует понимать последние слова его несчастного товарища?
Таккерт вдруг вздрогнул от страшной мысли о том, что океанское чудовище, возможно, и не убивая сразу людей, отправляет их в свою страшную пищеварительную полость.
«Нет, — поспешно попробовал он успокоить себя, — все равно человек там должен мгновенно задохнуться. Брось! — одернул его холодный внутренний голос. — Ты же прекрасно знаешь, человек может держаться кислородными запасами в легких минуту и даже дольше».
— Дайте мне чего-нибудь выпить, — поспешно сев за столик, попросил он темнокожего официанта.
— Чего именно, мистер?
— Ну, дайте бренди и кофе.
Что же это может быть, черт возьми?! «Невероятно, но просто». Ему, специалисту с мировым именем по океанической фауне, абсолютно ничего не приходит в голову!
Поскольку — «невероятно»?
Таккерт сразу махнул всю порцию бренди и заставил себя сделать паузу, чтобы начать думать спокойнее.
