понятную игру, которая могла, при определенных обстоятельствах, перерасти в страшную, смертельную вражду между их родами. Повисло томительное молчание. Кара-Кумуч размышлял о подлости и коварстве Мурта хана, а Илья пытался разгадать эту сложную головоломку. Неожиданно ему на ум пришла одна мысль, зацепившись за нее, он шаг за шагом начал разматывать всю цепочку.
За спиной послышался крик:
– Нашел! – затем послышался вопль боли и душераздирающий толи детский, толи женский вой.
Кара-Кумуч и Илья невольно повернулись в ту сторону. Один из воинов за волосы тащил к хану упирающуюся девчонку.
– Ах ты, дочь степной волчицы, – ругался он, – я отучу тебя кусаться.
Дотащив девчонку до костра, он швырнул ее под ноги Кара-Кумучу.
– Ты кто такая? – грозно спросил тот.
Несчастная девчушка затравленно сжалась и стала трястись от страха.
– Дозволь мне расспросить ее? – обратился к хану Илья.
Тот пожал плечами и, не ответив, отошел к своим воинам.
– Еще что-нибудь нашли?
Нет, хан. Добро не тронуто, скот в загонах, даже оружие не взяли, увели только лошадей. Странно как-то, похоже на то, что люди Карахара ждали своих убийц и ничего не опасались, – ответил Бозкурт.
– Стрелы видел?
– Видел, хан, похоже на то, что эти стрелы из колчанов людей Мурта хана, но почему они оставили их? Забыть можно одну, две, но не несколько десятков. Видать уж сильно торопились.
Оставив перепуганную девчушку одну, Илья подошел к остальным.
– Ну, что, рассказала что-нибудь? – с нетерпением задал вопрос Кара-Кумуч.
– Это Янка, внучка старейшины Карахара. Родители ей что- то поручили, а она улизнула на вершину вон того кургана, это и спасло ее. Оттуда все и видела. Короче, она там, наверху, похоже, тронулась умом. Да и взрослый человек тронулся бы от увиденного, как всех твоих родных… Лепечет что-то про воскресших мертвецов с замотанными лицами, которые прискакали на конях дышащих огненным пламенем. Невнятно бормочет про то, как мертвецы ее родным глотки резали. Десятка два их было, говорит, ушли во мглу, держась за хвосты своих коней. Это конечно бред, но одно здесь, правда, Ай-наазы держали тут. Кто-то опять похитил ее.
Илья замолчал, глядя на Кара-Кумуча с немой надеждой, молчала и личная охрана хана, никто из них не дождался от него слов. Не изменившись в лице, Кара-Кумуч смотрел вперед, в ночную степь и только рука сильнее стиснула изукрашенную серебром рукоять меча-кончара, да так, что побелели косточки пальцев.
– Не верю я, что это дело рук Мурта хана, да и Аджи хан перед смертью сказывал другое. Здесь, что-то не так, какой-то подлог, кто-то упорно хочет столкнуть лбами два братских рода и при этом вывести себя из-под удара, – нарушил молчание Илья. – Тот, кто это сотворил, упорно хочет, чтобы вся Степь считала циничным убийцей и похитителем Ай-наазы Мурта хана. Стрелы подкинуты специально, да и Янка говорила, что мертвецы с замотанными лицами разбрасывали стрелы повсюду. Как только Степь узнает о содеянном злодействе, все люди ополчатся против Мурта хана, а истинный убийца уйдет от ответственности, он на это рассчитывает. Этого допустить никак нельзя.
– Мы-ы-ы! – закрутился на месте немой Вайлагур, пытаясь гримасами что-то объяснить окружающим.
– Смотри, Кара-Кумуч, он хочет что-то сказать, – продолжил Илья и стал внимательно смотреть на немого, пытаясь разгадать его жесты.
Продолжая мычать, Вайлагур закружился на месте, словно в танце, стуча ладонью правой руки в символичный круг, который он начертил в воздухе.
– Похоже на бубен и танец кама, – заинтересованно произнес Кара- Кумуч.
Вайлагур остановился, закивал головой в знак согласия, скорчил страшную рожу и стал тыкать себя пальцем то в глаз, то в лоб.
– Кам Абаасы! – в один голос воскликнули Кара-Кумуч и Илья, – ты сам видел это?
Повторный утвердительный кивок головой послужил ответом.
– О Тэнгри! Как мы сразу не догадались расспросить Вайлагура, он же был правой рукой Аджи хана в его темных делишках, – простонал Кара-Кумуч.
– Не время думать о прошлом. Ай-наазы в опасности, она находится в руках черного кама. Что предпримем, Кара-Кумуч? – задал вопрос Илья.
– Кони устали. Ждем наступления утра. В темноте не разобрать следов. Абаасы хитрый корсак, обмотал копыта лошадей войлоком, но он все равно далеко не уйдет. Разделимся на три части. С наступлением рассвета я отправлюсь в погоню. Часть людей оставим здесь, пусть зажгут погребальные костры, соберут добро и гонят скот в стан Аджи хана. Ты, Илья, возьмешь троих человек, Вайлагура и девчонку и отправишься туда вперед, налегке. Расскажи всю правду, успокой людей, Вайлагур и девчонка подтвердят твои слова, затем, скачи к Мурта хану.
У входа в ханский шатер на высоком флагштоке приспущено знамя. Земляной пол в юрте устлан роскошными коврами. В центре, на огромной охапке свежескошенной травы, лежит тело покойного Аджи хана. Вокруг усопшего расставлены благоухающие горшки с мелко нарезанной степной полынью, душицей, чистотелом, на полу разбросаны ветви саксаула. У изголовья покойного, погруженный в транс, сидит кам, который ведет беседу с духами нижнего мира и просит их принять к себе с миром душу умершего хана.
В стороне от ханского стана на вершине кургана разослан большой ковер, в центре которого лежит скатанная в рулон белая кошма, большая золотая чаша, наполненный молоком, золотой кувшин и чистое белое полотенце. Склоны холма кишели конными и пешими людьми. В час, когда солнце находилось между восточным горизонтом и зенитом, от толпы отделилась небольшая группа людей, которая медленно стала подниматься на вершину кургана. То были члены родового ханского совета, старейшины кочевий, ближайшие родственники покойного хана, богатые и влиятельные люди рода, которым предстояла нелегкая задача, до исхода дня избрать нового хана. Еще утром эти люди глубоко сопереживали о постигшей их род тяжелой утрате, но сейчас они воспряли и окрепли духом.
– Тэнгри на стороне сильного! – думали они в эту минуту и настраивали себя на предстоящую борьбу за вертикаль ханской власти.
Лишь двое из рода рассчитывали достичь заветной цели, остальные шли для того, чтобы проявить себя в прениях и в голосовании таким образом, чтобы неугодный кандидат на ханскую власть был отведен в сторону, а победа досталась нужному протеже. Как только члены совета расселись по периметру большого ковра, заговорил почтенный старец с длинной седой бородой.
– Давайте быстро решим, кто будет руководить советом?
– Да что тут решать, Калсым, ты старейший среди нас по возрасту, к тому же троюродный брат покойного хана, тебе и распоряжаться выборами, – уверенно произнесли собравшиеся.
– Будут возражения?
Присутствующие промолчали.
– Тогда, с вашего дозволения, я начну управлять советом! – Калсым вытер рукавом вспотевший лоб, поправил серебряный пояс с крепившейся к нему саблей, огладил руками седую бороду и произнес слова, которые хотели от него услышать все:
– Поскольку у покойного Аджи хана не осталось прямых наследников, кто из присутствующих с надеждой на реальный успех притязает на ханскую власть? Если есть такие, то прошу вас заявить о себе?
С мест встали двое, племянник Аджи хана юный Байдар и дальний родственник и подельник покойного, богатый скотовод и знатный воин Ярок.
– Есть еще кто, желающий стать ханом?
Собравшиеся молчали.
– Претенденты, бросьте свои мечи по разные стороны ковра и садитесь!
Когда соискатели уселись, мудрый Калсым продолжил:
– Приступим к обсуждению достоинств и недостатков каждого из желающих возглавить наш род. Каждый из присутствующих должен держать слово, затем голосование. Его будем производить так: каждый отдаст свой личный кинжал тому или иному кандидату, присоединяя его к тому или иному мечу лежащему на ковре. После подсчета, кинжалы, как залог верности, останутся на память хозяевам клинков. Избрать хана мы должны до того момента, когда солнце встанет расположением между зенитом и западным горизонтом. Только в этом случае мы сможем предать земле прах покойного Аджи хана. Таковы обычаи, заведенные нашими предками. И так, начнем. Говори первым, Осот, ты сидишь по правую руку от меня!
Осот вытащил из-за пояса кинжал, положил его на край ковра, отпил несколько глотков кумыса из чаши, стоявшей перед ним и начал первым держать речь.
У подножья кургана в ожиданье толпился простой люд. За своими предводителями в стан Аджи хана съехался народ с окрестных стойбищ и отдаленных кочевий, подвластных покойному хану. Всем было интересно, кто же станет главой рода, и каких перемен ждать в будущем. Азарт выборов передался всем. То тут, то там вспыхивали споры и раздавались взволнованные заинтересованные голоса:
– Эй, у кого глаз зорче, посмотрите туда и скажите, что там наверху происходит?
– Встали, встали уже, но только двое!
– Так мало?! Всего два соискателя?! Не расколют ли они наш славный род на два лагеря? К добру ли это, аль к худу? – задавались вопросами люди.
– Кажись Ярок стоит! – заголосил в волнении народ, – а лица второго не видно, спиной стоит. Эй, Алав, – послышался окрик, – кажись, новый хан будет из твоего стойбища, никак не уймется, старый лис, но кто же второй?
– Достопочтимый Урух-баксы! – обратился Алав к каму-ясновидцу, – будь так добр, погадай мне и скажи, станет ли Ярок нашим ханом? За свои труды ты получишь от меня годовалого жеребенка!
Сидя на траве, Урух-баксы, расстелил перед собой кусок домотканого полотна, вытянул впереди себя сложенные лодочками руки и, потрясая ими, высыпал на
