- Без своего адвоката я глух и нем. Таково положение вещей.
- Ну что ж, Деревский внесет изысканное разнообразие в сие положение вещей.
- Не забывайся, Рита. У меня много влиятельных знакомых. Даже если он взболтнет лишнее, мне от этого не будет ни холодно, ни жарко.
- Я искренне недоумеваю, когда ты успел вылизать нужные задницы. Например, местного судьи.
- Фу, как грубо.
- Я могу убить тебя, - я задумчиво почесала переносицу. – Бьюсь об заклад, госпожа Смерть не числится среди твоих так называемых «влиятельных знакомых».
- Как медиум медиуму: ты же знаешь, это не решение проблемы.
Смерть?
- О да, уж я-то знаю. Благодаря тебе.
- Прости, Рита. Это все конкуренция и, пожалуй, такой фактор, как сильная личная неприязнь. Только без обид, идет?
Я, скорее, почувствовала, чем увидела Чак-Чака, и перевела взгляд на входную дверь. Чак-Чак как раз входил в кафе.
- Да. Идет, - подтвердила я. – Спешит.
Лысый детина увидел нас и зашагал в нашу сторону.
- Это нечестно, - процедил Громов, завидев здоровяка.
- Да, Богдан, нечестно. Познакомься, это Чак-Чак. В отличие от твоих знакомых, он влиятельный физически. Влияет на целостность челюстей и конечностей. Чак-Чак, а это Богдан Громов, собственно, ты уже слышал о нем.
Чак-Чак поднял и опустил здоровенные плечи:
- Палисси, я не могу влиять не целостность его черепа – честно говоря, я получил указания от Стефана не трогать обоих господ… слишком интенсивно. Очень жаль.
Я посмотрела на Чак-Чака другими глазами. А у этого парня, оказывается, есть свой стиль. Он не просто ходячая мясорубка, но еще и неплохой шутник.
- Ну, судя по всему, одного из господ ты уже доставил кое-куда. Где Деревский?
- В багажнике, - как само собой разумеющееся, ответил Чак-Чак. – Не будешь жрать это? – Не дожидаясь ответа, он взял надкушенный тост Громова и отправил в рот. – М-м-м, французский тост. Недурно. – Громов вскочил, но Чак-Чак, не поднимая головы, рявкнул: - Сидеть, сука.
Громов всем своим видом – сморщенным носом и опущенными уголками рта, - демонстрировал недовольство и пренебрежение. Но сесть он сел без препираний. Еще бы, попробуй выделывать финты с таким парнем, как Чак-Чак.
Я подозвала официантку и попросила принести счет. Когда Громов расплатился, я оставила его на Чак-Чака и заглянула в уборную. Пять минут спустя тесной троицей мы направились к машине. Из багажника не доносилось ни звука: Деревский лежал подозрительно тихо, но Чак-Чак заверил меня, что не оглушал его. Сила убеждения, гордо сказал он. Я представила, как подействовала сила Чак-Чак на убежденность Деревского переместиться из салона в тесный багажник, и скривилась.
- Тебе комфортно на заднем сиденье? – заботливо поинтересовалась я у Громова.
- Я больше ни слова не пророню без своего адвоката.
- Я тебя сейчас так пророню, что вмиг отпадет желание… Что, Рита?
- Не безобразничай. Как это ни печально, но он имеет полное право на адвоката. Кстати, самое время связаться с моим адвокатом. Чак-Чак, можешь пробить номер мобильного Юлия Морозова?
- Без проблем.
Пару минут спустя Чак-Чак заглянул в салон, протягивая мне матово-черный «слайдер».
- Алло, - раздался в динамике знакомый голос.
- Юлий, здравствуйте. Это Рита Палисси.
- Рита! Как я рад слышать вас!
Мое нутро клокотало, я стала еще на шаг ближе к списыванию со счетов этой проклятой заварушки с «Темной стороной». Быстрее бы. Потому что мысли о Владе с каждой минутой причиняли мне все больше и больше боли.
- У меня хорошие новости: сейчас рядом со мной сидит подтверждение нашей с вами теории, по которой Деревские были лишь орудием в руках опытного манипулятора.
- Спасибо, - едко фыркнул Громов. Он закурил. Я не возражала, поймав себя на мысли, что сама не отказалась бы от сигареты. А лучше от пары-тройки.
- Дайте угадаю: его имя уже звучало в наших с вами разговорах?
- Да.
- Богдан Громов?
- В яблочко!
- Да. В яблочко, - повторил Морозов со слышавшейся в великолепно поставленном голосе улыбкой.
