Чудесное устройство, выпекавшее озера, словно печка пирожки, сохранило бы волшебные вещи в целости и сохранности. В конце концов, моя амфибия и по скалам могла бы проскакать. Но я поспешила и потеряла все. Еще и Батта…
Марго присела ко мне на плечо. Именно в самый трагический момент ей приспичило почистить перышки, и я забрала у нее Кристалл. Оказалось, скреплявшие его водоросли разорвались, и он пребывал в ужасном состоянии, растрескался так, что через щели можно было разглядеть маленькую крылатую девочку. Она смотрела на меня, чуть шевеля рожками-антеннами и широко раскрыв удивленные глазки. Наверное, не так давно проснулась.
— Сиди смирно! — сказала я и на всякий случай погрозила ей пальцем.
Тихий шелест крыльев был мне ответом. Поняла ли? Ведь она и людей-то, кроме собственного папы, никогда не видела. Мне стало страшно: а вдруг Кристалл сейчас расколется? Как раз время подошло… И ни одной волшебной вещи, как обещал Глюкос, на южном полюсе не нашлось. А если и нашлось бы, что толку? Ее все равно поглотил бы склизкий котлован. Жидкого стекла, о котором говорил Андрис, тоже нигде не попалось. Смешно, откуда ему тут взяться? Каменные люди и птицы, хоть и были сродни памятникам, как- то обходились без защитного слоя.
Да что же я! Стекло-то у меня было, да еще какое! Жаль, расплавить его не удастся. Осколок витражной колонны, который мой друг вставил в диадему, не мог растопить даже жар неугасимого факела. Из такого жидкое стекло не сделаешь.
И, как каждый раз, когда мне было очень плохо, я начала думать…
Конечно, хорошо бы эту красивую стекляшку расплавить, но можно ведь и растворить. Разница невелика. Витражная колонна, которая удерживала вечный огонь, несомненно, была волшебной, а значит, ее обломок придется по вкусу злостному котловану. Домик у дочери Деда тоже непростой. И если слегка растворить мой осколок и потереть им края щелей, после испарения влаги камни схватятся. Чудесное стеклышко, некогда державшее в узде вечный огонь, справится и с Кристаллом. И ничего, что на морозе вода замерзает, а не испаряется, ведь я умела превращать лед в туман, то есть попросту возгонять. А если капли растворителя проникнут вовнутрь, Батте, как и мне, они не причинят вреда, ведь злостное корыто, поглощало только волшебные вещи. Так пусть же поработаетво благо!
Я отломила от диадемы сверкающий осколок и, присев на корточки, опустила его краешек в вязкую жидкость. Он сразу же начал растворяться.
Стекая по стенкам Кристалла, стеклянные капли надежно его скрепили. Но и мне пришлось действовать быстро. Из-под моих ладоней вырывался горячий пар, он тут же замерзал, и во все стороны летели искрящиеся жемчужные градинки. Красотища! Недаром Силоне так нравилось новое искусство.
Тщательно обмазав размякшим осколком стенки каменного домика Батты, я залюбовалась собственной работой. Теперь даже удобнее стало, через витражные окошки можно было наблюдать закрылатой девочкой. Она все так же тихо сидела, пялясь на меня во все глаза.
Вот и все. По крайней мере, дочь Деда была спасена. Мои друзья, если смогут сюда добраться, найдут Кристалл. А я… Я уже не надеялась спастись. Но больше всего меня удручало другое — погибнет далекая и очень родная планета, а вместе с ней и все люди, которые жили на ней, в том числе, и мои родители.
Что-то мешало мне горевать, какие-то звуки, поначалу тихие и неясные, а затем все более громкие и отчетливые. Вскоре уже хорошо различалось шуршание крыльев, время от времени прерываемое недовольным ревом перетрудившегося быка. И тут на меня пролился серебряный водопад. Посмотрев наверх, я увидела Зюзю, а рядом с ней белую птицу. Они несли хорошо известную мне корзину. Сбросив груду серебристых чешуек, выпь промычала приветственную тираду и удалилась в сопровождении своей новой подруги.
Гл. 36. На острове космических кузнецов
Вода, льды, затянутое серой сетью небо и больше ничего на сотни километров вокруг. Я сидела и налепляла на себя серебристые чешуйки. Они послушно сливались друг с другом — а как же иначе, ведь их сделал Андрис! И вот на мне уже новый панцирь. Не очень красивый и не такой удобный, как прежний, но сейчас не до того. Вместо капюшона получилось что-то вроде небольшой кривоватой шляпки, а бездонные карманы заменили их жалкие подобия. Ну да и ладно, зато быстро. Как славно чувствовать себя в полной безопасности!
Всю мою усталость, как рукой сняло. Видимо тут, на сияющей в океане звезде, действительно присутствовало что-то необычное, придававшее силы. Моя волшебная интуиция подсказывала: Бесцветный Император со всеми своими черными лучами не властен над южным полюсом. Он мог сколько угодно огораживать его неприступными кольцами, но на сам ледяной остров не действовали никакие чары. Здесь, в вотчине космических кузнецов, можно было вести себя свободно, не прятаться и не скрывать мысли. И я со спокойной душой засунула за пазуху и шапку-невидимку, и диадему. Туда же отправилась и Марго, несмотря на все свои, весьма невежливые, протесты.
Вдруг колдовская броня над моей головой загудела, протяжно и глухо, а потом задрожала и растрескалась, словно кто-то сверху стукнул по ней огромным молотом. Серые лоскуты поползли в разные стороны, и что-то еще, невидимое и неосязаемое, начало медленно расступаться, освобождая космический коридор. За всеми этими естественными и искусственными завесами, как ни странно, не оказалось нормального голубого неба. Я застыла на месте, глядя в расширявшееся черное отверстие и понимая, что присутствую при необыкновенном, может быть, даже сверхъестественном событии.
Врата Вселенной открылись, и в них ринулись миллионы серебряных мушек, оглашая округу громким ликующим звоном. Казалось, будто огромные ледяные комья падали на гладкое плато острова ирассыпались по нему крошечными серебряными льдинками, которые вновь взлетали к небесам. Это было удивительное, захватывающее и, в то же время, немного жутковатое зрелище — словно из беспросветной черноты космоса сошел серебряный туман. Наконец-то я увидела то, о чем вещала Ядвига: 'все в серебре… И сыпется, и сыпется серебряная крупа с небес…'. Дождь, нет, ливень из маленьких крылатых кузнецов!
Едва только последняя весело бренчавшая груда рухнула на ледяной остров, в раскрытые космические двери заглянул яркий лучик Лики, за ним другой и третий. Пустынный пейзаж озарился и преобразился. Сразу же все кругом заискрилось, заиграло и запело. И, куда ни глянь, везде снующая туда- сюда звенящая серебряная мошкара. Стайки волшебных мушек носились по острову, словно их подгоняли буйные вихри — самая настоящая пурга! Помахивая серебряными крылышками, маленькие кузнецы без удержу звенели, стрекотали, танцевали, прыгали и… совершенно не замечали моего присутствия!
Чего я только ни делала: кричала, топала ногами, подпрыгивала, пытаясь поймать непонятливых плясунов. Они выскальзывали из рук, пронырливые и бестелесные, словно солнечные зайчики, и, как ни в чем не бывало, вновь ныряли в ледяной аквапарк. Всеобщее беззаботное веселье продолжалось, и мой охрипший голос тонул в мелодичном звоне:
— Эй вы, бестолковые, тупые кузнечики! Да послушайте же меня! Земля в опасности! Неужели вам все равно? Надо отклонить астероид и наказать великана Бобоа. Что же вы все танцуете и поете, словно ничего не случилось? Вот же я, здесь, перед вами. На мне нет ни охранной диадемы, ни шапки-невидимки. Глухие, слепые и глупые насекомые!
Я чуть не плакала от отчаяния, понимая, что кажусь им огромной скалой, покрытой блестящими серебристыми чешуйками. Может быть, они даже не отличали меня от других таких же серебряных кузнечиков. Что же делать?
На ледяном плато, в нескольких шагах от меня выросла серебряная горка, искрившаяся под лучами Лики. Она сложилась из множества мельчайших молоточков, сброшенных космическими кузнецами. Я осторожно подошла поближе. Вот они какие, орудия для ковки комет — маленькие, изящные и всемогущие! Хозяева никогда с ними не расставались, даже сюда принесли. Отдохнут, повеселятся и, улетая восвояси, заберут с собой. Стало быть, молоточки для них — большая ценность. То и понятно: инструмент! Самому лучшему мастеру, даже космическому, не обойтись без качественного инструмента.
