хороша собой, так что от радостей на ее дальнейшем жизненном пути зарекаться не стоило. Мужчина же ни в какие заманчивые изгибы судьбы уже не верил. Он просто смотрел на девушку, и она ему нравилась.
— Не самый подходящий наряд для прогулки по лесу,— заметил он улыбаясь.— И обувь не та.
Девушка отряхнула с босых стоп иголки и, надевая туфельки, вздохнула:
— Да, это проблема всех девушек, которые хотят выглядеть дамами. Для тех, кто с утра влезает в джинсы и кеды, таких проблем не существует.
— Почему ты не влезешь в джинсы? — По мужчине было видно, что ему доставляет удовольствие любой разговор со своей спутницей, на любую тему.
— Потому что я — дама,— сказала она спокойно и просто, но тут же стала пристально вглядываться в глаза мужчины, ища в них насмешку. Ни иронии, ни насмешки в них не было, и даже приятельский тон вдруг сменился на серьезный.
— А почему ты, умная, интеллигентная девушка, стала...— Он замолк, не решаясь произнести нужное слово.
— Блядью, ты хотел, сказать,— непринужденно докончила девушка.— Давай оставим эту тему. Я же не спрашиваю тебя, почему ты, такой умный, интеллигентный мужчина, стал...— Она не закончила, явно подражая ему.
— Мошенником?! — произнес он с каким-то удовольствием.— Все правильно, глупый вопрос. «Пусть зовутся ворами, только бы не крали».
— Как, как ты сказал? — переспросила она с интересом.
— Это не я, это Достоевский.— Он бросил окурок на землю, затоптал и указал ей на машину. По одному тому, как девушка села за руль, было видно, что она действительно настоящая дама. Он плюхнулся на переднее сиденье рядом с ней.
— «Только бы не крали»,— улыбнулась она ему и включила зажигание.
Колеса немного побуксовали в хвое, и машина рванулась в сторону шоссе.
Из-за дерева, метрах в сорока от полянки, ей вслед сосредоточенно смотрел Юрек Гамблерский.
Дом стоял на краю старого леса, в глубине которого виднелось еще несколько огромных участков с причудливо торчащими из-за деревьев виллами. Подъехать можно было только по узкой асфальтовой дороге, на которой два автомобиля разминулись бы с превеликим трудом. Видимо, проектировщик такой встречи не предполагал и не планировал. Дорога была проложена только для владельцев этих пяти-шести загородных вилл.
Сам же дом был столь расчетливо встроен в свободное пространство между несколькими могучими старыми деревьями, что создавалось впечатление, что деревья выросли уже после того, как возникла эта ультрасовременной архитектуры вилла.
Вся прилегающая к ней территория была огорожена металлической сеткой, скрытой за высокой живой изгородью. Трава в ухоженном саду была ровно подстрижена на английский манер. Повсюду торчали высаженные экзотические кусты. Перед террасой был небольшой десятиметровый бассейн, выложенный голубым кафелем. Над ним под тенью широкого дуба полулежала в шезлонге Йоля, одетая в купальный костюм, если так можно было назвать две узенькие полоски мини-бикини. Рядом с ней расположилась еще .молодая, но уже расплывшаяся блондинка с повадками росомахи, оборудовавшей берлогу для своего семейства и не интересующейся абсолютно ничем за ее пределами.
Перед ними на маленьком столике стояли бутылки с кока-колой, банки с соками, стаканчики, за деревом — небольшой японский холодильник на батарейках, в котором не таял колотый лед.
В глубине участка, за домом, на площадке перед гаражом бок о бок, как будто в чем-то соревнуясь, стояли «фольксваген-гольф» и последняя модель «порше»
Разморенные на солнце женщины выглядели давними приятельницами, которые знают друг о друге все и разговаривают лишь из чисто бабской потребности в надежде, что представится случай побольнее укусить подругу.
— Мы тоже строиться начали под Вроцлавом, но тут эта поездка подвернулась, и муж решил пока все законсервировать. Вернемся, тогда и отгрохаем что-нибудь вроде вашего, — как бы нехотя роняла Йоля.
Хозяйка дома, Дорота, стрельнула глазами:
— В капстрану?
— Ну конечно. Япония или Гонконг. На днях решится. Я-то лично предпочла бы Японию.
— Почему? — с недружелюбной миной поинтересовалась Дорота.
— Единственная стоящая страна, в которой я еще не была. А потом эти гейши... Я слышала, они умеют вытворять с мужиком такое...
Дорота язвительно улыбнулась и хотела что-то вставить, но на террасе появился ее муж, Ярослав. Ярек. Ему было около тридцати, он выглядел человеком, не привыкшим отказывать себе ни в чем, живущим лишь для собственного удовольствия и не знающим в этом никакой меры. Его молодое, но уже очень потрепанное лицо резко контрастировало с жирным брюшком и широкими, как у женщины, бедрами. Рыхлая, мясистая грудь ярче всего свидетельствовала об образе жизни этого человека: обжорство, пьянство, лень.
Он подошел к шезлонгам:
— Дорота, приготовь нам кофе и коньяк.
Это было произнесено тоном властелина.
Жена вскочила, как солдат при виде генерала:
— Подать наверх?
— Да. Мы там в картишки перекинемся.
Дорота направилась к дому, а он сел на ее место. Йоля приоткрыла один глаз. Ярек смотрел на нее с вежливой улыбкой хозяина дома и ждал, когда жена совсем исчезнет из виду.
Дорота остановилась на ступеньках дома и обернулась. На ее лице мелькнула безотчетная тревога. Столь же неосязаемо тревога была разлита во всем воздухе над участком и домом, и Дорота ее улавливала.
— Знаешь, у меня дух перехватило и глаза на лоб полезли, когда я тебя увидел,— конспиративным шепотом начал Ярек.
— Жены испугался? — кокетливо взглянула на него Йоля и встала с шезлонга. Они медленно пошли вдоль бассейна.
— Шутишь все. А я в самом деле не переношу домашних скандалов. Дорота прямо помешана на том, что я ей изменяю.
— А ты ей изменяешь? — Йоля продолжала кокетничать. Они подошли к дому с теневой стороны, и Йоля прислонилась к холодной стене.
— Ясное дело,— жмурясь, как кот, Ярек оперся о стену рукой прямо над плечом девушки.— А ты все цветешь, выглядишь, как кинозвезда с картинки,— добавил он опять шепотом, который, вероятно, должен был создать еще более интимную обстановку, и фиглярски улыбнулся. Йоля ответила точно такой же улыбкой.
— Ты... ты так улыбаешься... ты что, думаешь, я бесчувственный, что ли? Я к тебе всегда питал...
— Я знаю.
— Я так рад, что ты ко мне приехала. Да еще как снег на голову.
— Я тоже рада.
Ярек сделал движение, как будто хотел ее поцеловать, но она вскинула руку, приложила палец к его губам и легонько отпихнула его. Затем, как цыганка, взвесила в одной руке висевший у него на шее тяжелый золотой медальон и кивнула на стоявший поблизости «порше-каррера»:
— Это тебе отец все покупает или тесть тоже заботится?
Укол был легкий, чисто женский, поэтому Ярек не обиделся, а беззлобно отмахнулся:
— Да брось ты, Йолька. Лучше расскажи, что с тобой происходит. Ты как-то пропала...
Йоля остановилась у розового куста и склонила голову.
Ярек скороговоркой продолжал:
— Ну да, конечно, нас считали чуть ли не супружеской парой, но сама знаешь, как все в жизни
