— В папины времена, — зубоскалил Виктор, — ценилась, в основном, жирность продукции: чем больше пафоса и патетики, тем выше гонорары. Сейчас все изменилось, — в чести уже не жирность, а величина надоя…
— А у вас, в милиции, что — не так? Мелких стервецов ловите, а крупные — банками заправляют! Ведь какие времена пошли: есть деньги можешь купить хоть депутата, хоть прокурора…
Виктор добродушно хмыкнул:
— Видал, Алекс, на какие философские темы спорят в нашем семействе?
— Ты почему детей не привел, Алку дома оставил? — свела мать разговор на куда более безобидную тему.
— А кто ваши родители? Они работают?
Чернышев-старший заботливо добавил Алексу в рюмку ледяной водки, на что гость, однако, реагировал без особого воодушев ления.
— Отцу осталось пять лет до шестидесяти пяти — он инженер. Мама учительница музыки. Она может и в семьдесят преподавать, дома, конечно.
— Ну хорошо, а вот по родине — не скучают?
Ласковая и крупная ладонь хозяйки квартиры прикрыла сухонькую ручку не в меру любопытствующего мужа.
Алекс пожал плечами.
— Я ведь — израильтянин, — поразил он ответом хозяина, — и для меня что английский, что русский — языки иностранные. Один учил в школе, другой — отец вбивал дома. За что, сейчас понимаю, — большое спасибо ему! Вот с Виктором познакомился, с вами разговариваю…
За столом наступила смущенная тишина. Чернышев — старший завозился в тарелке с салатом, его жена повернулась, чтобы что — то положить на стол, и только Виктор глухо хмыкнул: ему вся эта ситуация явно нравилась своей остротой.
— У них там, пап, в Израиле, нет времени ни на носталь гию, ни на охи да ахи. Места мало, а врагов много…
Он подмигнул Алексу и сделал ему знак поднять рюмку. Тост должен был смягчить неловкость за столом и проложить путь в новое и более надежное русло беседы.
— А похож Иерусалим на тот, что описал Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите»? — спросил, неожиданно загораясь, Чернышев — старший?
— Я читал на иврите, по-русски мне трудно, — ответил Алекс, думаю, что нет. Но это неважно: ведь глвное, — что так красочно описана Москва…
— Вы никогда не поймете этого… Для моего поколения Булгаков — это возвращение Христа в Россию…
— Мой папа, Алекс, — ухмыльнулся Виктор, — в свое время искренне верил в то, что ему вбивали в голову власти, а теперь не менее искренне убежден в том что никогда в это не верил…
«Господи! Кто это?!»…
Генка Кавторадзе невольно струсил, когда дежурный врач неожиданно зажег свет в палате и подвел к кровати двоих посетителей. Может ожидал увидеть совсем не тех?
— Вы? Слава Б-гу! Я думал, эти добивать идут…
Вслед за Рындиным шагал Аркан Павленко…
— Спасибо, коллега, — поблагодарил он дежурного врача.
Материальную часть благодарности он еще раньше переправил в карман его халата.
— Выйти в ординаторскую сможешь? — спросил Олег.
— Постараюсь…
Разговор повели в пустой ординаторской.
Рындин глядел на виноватые лица компаньонов, и его заливал бурлящий вал бешенства. Весь этот день никого из них не было в медицинском центре.
— Ублюдки! — выдавил он.
Свой парень и шутник, Павленко виновато захлопотал вокруг Рындина.
— Ну чего ты кипятишься?! — его первым желанием всегда было все превращать в шутку. — Не ты ли послал меня улещивать этого мужика в Мин здраве? Да я пол дня в приемной кис! Потом крутился вокруг этой овцы, его секретаря…
Павленко, считавший себя правой рукой Рындина, оправдывался первым.
— И что же?! Ведь дали, все-таки, разрешение…
— Не вспомнить ни разу об оффисе? — колотило Рындина. — Не позвонить даже?
Генка смотрел куда-то в сторону и нервно грыз ногти.
— А ты?! — Рындина развернуло, как орудийную башню, в сторону красавца.
— Да ты сам вспомни, Олег! Кто просил меня встретиться со специалистами по фармацевтике?
Он обиженно шмыгал носом.
— И, между прочим, я после травмопункта уже с ребятами из Солнцева связался. Просил оказать содейсивие…
Внезапно голос его стал тише.
— Если ты не прочь, Олег, я могу поговорить с кавказцами. Их здесь боятся не меньше, чем солнцевских бандитов. У меня в Тбилиси дружок есть: у него неплохие связи с полевыми командирами из Грозного… Но без тебя я ничего начинать не хотел. Может, у тебя свои соображения…
— Связывайся, — коротко бросил Рындин. — Я им больше верю. Они здесь чужие, и связи их с местной мафией куда слабее. Не так друг с другом пересекаются…
Генка в знак согласия прикрыл глаза писанного красавца.
— Продавать нас они, во всяком случае, не станут…
В ординаторскую заглянула дежурная сестра. Увидев незнакомых мужчин, удивилась, — кто такие, зачем? — но, ничего не спросив, тут же исчезла. Голоса и ругань, какие она перед тем услышала за дверью ее напугали…
— Там у нас конфеты… — Рындин покосился в сторону Аркана. — Дашь этой… — Он кивнул на дверь. — Успокой девушку.
Павленко достал из кейса коробку шоколадных конфеты, положил на стол.
— За голову этого старшого, что там у нас командовал, — по лицу Рындина пробежала судорога, — я плачу отдельно. Это моя будет добыча…
— Что ты с ней делать будешь, Олег? Высушишь, как индейцы в Южной Америке? Чтоб стала маленькой, с апельсин, и повесишь ее над камином?
— А что? — сверкнул зловещий огонек в глазах Рындина. — Тоже мысль…
— Только контроль над собой не надо терять… — Генка приложил затылок к стене. У него болела голова.
— Слышал, что изрек наш кавказский философ? — попытался шуткой вымести осколки вдребезги разбитого настрое ния верный рындинский компаньон.
Но ему это не очень удалось. Рындин был далеко: погружен в свои мысли.
Генка, решил он, из дела уйдет, и очень скоро. Вся бушевавшая в нем в течение этого злополучного вечера ярость, внезапно вытекла из него, как воздух из проткнутого воздушного шара. А еще раньше — Карина…
А еще он подумал, что если как и тогда, с Ли, он снова предпримет неожиданный, сбивающий с толку и решительный ход, он сорвет им все планы.
Ведь пока что его конкуренты пересадки прекратили…
Рындин весь ушел в ремонтные работы.
Вызванивал строителей, говорил с дизайнером, договорился с реставратором. Как он и предполагал, компаньоны после случившегося малость поостыли. Аркадий сидел дома. Генка выписался из больницы, уехал в деревню, не давал о себе знать.
О ночном разговоре с приятелем из президентской администрации в Оздоровительном комплексе на «Варшавке» Олег начисто забыл. И когда в его сотовом телефоне раздался неожиданный звонок, сначала даже не мог сообразить, кто звонит и о чем идет речь…
