Его приглашение относилось к хозяину нижней полки — маленькому человечку, преисполненному сознания собственной неотразимости. Для пущей важности он носил очки и высокие каблуки.
— Приветствую всех, — сильно грассируя, торжественно обратился он к нам.
Я мгновенно представил, как он стремительно мчится из одного вагона в другой и вопит: «Ручки не дергать, не высовываться!»
— Какие напитки вы можете предложить? — поинтересовался он у Франчиска.
— Все, что изволите.
— Пиво имеется?
— Имеется.
Во время разговора Франчиск старался встать так, чтобы не казаться выше человечка, но это ему практически не удавалось.
— Холодное?
— Есть и холодное.
Человечек задумался. Было похоже, что он собрался заказать несколько бочек пива и осушить их за один присест. Когда он окончательно поверил, что на целую ночь избавился от жены — или от подруги, — которая омрачала ему жизнь, то выпалил — Принеси… тр-р-ри бутылки.
— Пожалуйста.
— А вы присоединитесь? — спросил он меня.
Чуть попозже. Сначала перекушу. Я ведь человек, а не влаголюбивое растение.
Он засмеялся, вполне довольный собой. Франчиск уже повернулся, чтобы уйти, но человечек задержал его и начал подробно расспрашивать о расписании. Он, видимо, решил выработать особый режим для своего мочевого пузыря и включать его в действие строго по прибытии в населенные пункты. Вероятно, несмотря на запрет, им владело тайное желание оросить все железнодорожные станции. В этом отношении он ничем не отличался от щенка, который с восторгом помечает каждое попавшееся дерево.
Улучив момент, я попросил Франчиска охладить и для меня пару бутылочек пива.
— Я попозже зайду к тебе, и мы выпьем вместе.
Он притворился, будто с радостью принимает мое предложение.
— Сию же минуту принесу вам пиво, — заверил он человечка. — Благодар-р-рю! — провозгласил умирающий от жажды путник.
Мой сосед начал раздеваться. Я косился в его сторону, желая поточнее определить, что это за фрукт. В новой пижаме, сшитой несомненно, по случаю этого путешествия, он выглядел еще комичнее. Очки по- прежнему восседали у него на носу. Не потрудился он снять и туфли на высоком каблуке. Зубы он чистил с таким усердием, что мог бы служить примером любому ребенку. Строя перед зеркалом рожи, он объяснил мне, что занимается по специальной методике, изобретенной им самим, — нечто среднее между йогой и каратэ.
Я поинтересовался, чем она полезна. Потенция! Позволяет поддерживать железную потенцию.
— Надеюсь, я не слишком соблазнителен?
Он пропустил мое замечание мимо ушей единственно потому, что принадлежал к числу людей, слушающих только себя Выпятив еще раз грудь, состоящую сплошь из стальных мышц он предупредил:
— По ночам я хр-р-раплю.
— Я тоже.
Он сильно удавился. В его куриных мозгах не могла родиться мысль, что у кого-то еще может быть такой же порок. Вероятно, он ожидал, что я стану рассыпаться в любезностях:
«Ну что вы! Я буду наслаждаться вашим храпом!» Его изумление было совершенно неподдельным, Я искренне пожалел его — в конце концов, он был всего лишь маленьким, беспомощным человечком, вырвавшимся из когтей какой-то террористки, — и постарался его успокоить:
— Это шутка, Я буду храпеть в коридоре.
— Почему?
— Да решил повеселиться. — А-а!
Раздался легкий стук в дверь — это Франчиск принес пиво. Мошенник и не думал его охлаждать — бутылки ничуть не запотели. К тому же он откупорил все три бутылки сразу. Учитывая микроскопическую емкость желудка моего соседа, пиво в скором времени непременно должно было выдохнуться.
Как и положено в подобных случаях, последовал обмен любезностями. Франчиск пожелал человечку славно отдохнуть и попросил расплатиться. Человечек дал Франчиску на чай, в полной уверенности, что купил и его расположение.
— За твое здоровье, — пожелал проводнику мой сосед и отхлебнул. Однако он не издал того восторженного звука, с каким любители пива втягивают в себя прохладную горьковатую жидкость, и уже пожалел о деньгах. Тем не менее ему и в голову не пришло признать правоту жены, обучавшей его уму- разуму перед отъездом.
А вот Серена на прощание не пожелала и слова мне сказать — не проснулась… Я отказался от пива, потому что вдруг ощутил острую потребность «пойти по следу». В голове моей зажглась лампочка — малюсенькая, как в карманном фонарике, но главное, что она зажглась. Было очевидно, что в ночь убийства за Манафу следили. Кто бы это мог быть? Я задавался этим вопросом, потому что не верил, что Манафу без особой надобности отправился в Яссы. Независимо от того, находился он под влиянием Партение или нет, подобное путешествие вряд ли было бессмысленной прихотью. Зная, что ему наставляют рога, он в любой момент мог вернуться, чтобы посмотреть в глаза прелюбодеям.
Я дал Франчиску возможность закончить дела. Когда все наконец затихли и тишину нарушал только равномерный стук колес, я спустился с полки. Мой сосед давно уже мирно спал, и притом вовсе не храпел. Жена даже в этом обманывала его. Тусклые огни полустанка на секунду осветили наше купе. Человечек выстроил полные бутылки в шеренгу вдоль своей полки, а сам, зарывшись лицом в блин, который выдает пассажирам вместо подушки румынская железная дорога, увлекся погоней за неведомым. Я постарался не задеть его бутылки. Мне не хотелось отягощать свою совесть еще одним грехом.
Пустой коридор освещался бледным, рассеянным светом.
За окнами царила кромешная тьма, Я ожидал увидеть огни завода в Брази. Но время тянулось медленнее, чем мне казалось. Неровной походкой — поезд слегка покачивало — я двинулся в конец вагона.
Франчиск занимался какими-то подсчетами в своем закутке. Увидев меня, он криво усмехнулся. Я уселся в коридоре на откидной стульчик напротив него.
— Ты уже охладил пиво? Вместо ответа он кивнул.
— Одну секундочку. Только разделаюсь с этой квитанцией. — Работаешь в поте лица?
Он поднял голову, и я жестом показал на его бумаги.
— Что поделать? Работа есть работа, — философски заметил он.
— Да, для некоторых вся жизнь проходит под лозунгами Первого мая.
Франчиск приподнял крышку миниатюрного холодильника и извлек из блестящих, как бриллианты, осколков льда пивную бутылку, сразу покрывшуюся мелкими капельками. Он заботливо обтер ее белоснежной салфеткой. Достал стакан с толстым дном и придирчиво осмотрел его. Убедившись, что стакан чистый, он с достаточной высоты налил желтую жидкость. Белая пена мгновенно поднялась до краев.
— Пиво очень холодное, — предупредил он.
— А сам-то будешь?
— Чуть позже.
Я взял из его рук стакан и отхлебнул. Мне показалось, что я проглотил полуметровую сосульку, а заботливый приятель, ударив меня ладонью по пищеводу, раздробил ее на мелкие осколки. Тем не менее на вкус пиво оказалось приятным. Я указал стаканом на разложенные бумаги.
— Вот уж не люблю документы. Они как собачий ошейник.
— Может, поэтому вы их и теряете? — пошутил он.
— Возможно, — согласился я. — И это современное бумагомарание, которого в наше время на любой работе полно, тоже мне не по душе.
— А кому оно по душе?
— Того и гляди допустишь ошибку. И не исключено, что роковую.
