— Он ничего не сказал, хотя я и передал ему, что теперь вы стали намного симпатичнее.
Я пропустил его слова мимо ушей. Перейдя площадь Единства и поприветствовав папашу Кузу! огляделся вокруг и про себя удивился: как же медленно ходят коренные жители Ясс! Вероятно, они от рождения страдают анемией. Я положил паспорт бывшего попутчика в конверт и бросил его в почтовый ящик местного назначения. Затем поймал такси и без всяких приключений добрался до аэропорта.
Паспорта здесь не проверяли (впрочем, я знал об этом), зато отправляли на металлоконтроль, чтобы удостовериться, нет ли оружия. Даже милиция была рада поскорее избавиться от такого урода. Я не сомневался, что в кармане у каждого из них лежала моя фотография. Но даже самые опытные не смогли бы признать меня в этом мордатом простофиле.
Самолет наконец взлетел. Вокруг сидело много иностранцев, без умолку стрекотавших на своем языке. У них тоже были свои проблемы. Женщины притворялись, что любуются пейзажем, стараясь не замечать, как нахально пялятся их мужья на стюардессу. А та и в самом деле была что надо. Правильно говорят, наши женщины — наше главное национальное достояние.
Сначала мы летели не очень высоко. Равнина с бело-серыми полосами казалась спиной гигантской зебры. От нее рябило в глазах. Линия горизонта терялась в тумане. Кое-где виднелись деревни, из труб вился дымок.
Затем мы поднялись над облаками. Ослепительное солнце било в глаза. Когда мне надоело смотреть в иллюминатор, я обратил свои взоры на соседей, которые тоже глазели в окно либо читали газеты. Гул самолета убаюкивал, но я изо всех сил старался не поддаваться сну. Стюардесса исчезла, а остальные не заслуживали внимания. Моя соседка слева была еще чересчур молода. Она уткнулась носом в газету, а на коленях покоилась целая кипа. Я обратился к ней:
— Будьте любезны, одолжите мне газету. Она пробурчала, даже не взглянув на меня:
— Вон там, на креслах, сколько угодно газет. Сами можете взять.
Я выбрал несколько газет, но не вернулся к будущей ведьме, а предпочел остаться в глубине салона и погрузился в чтение, «Скынтейя» порадовала меня традиционной воскресной рубрикой «Из зала суда». Изредка там попадались настоящие перлы.
Итак, сегодня воскресенье. Внезапно я замер с газетой в руках — меня осенило. Теперь я знал, кто убил Рафаэлу Манафу.
Глава IX. Курок взведен
В моем недремлющем подсознании возникло видение: женщина с горящим, безумным взором падает в темную бездну. На всякий случай я пристегнул ремень безопасности. Это придало мне уверенности. Я закрыл глаза и, подавив отвращение, постарался забыть о своем открытии.
Самолет благополучно приземлился в заваленном пышными сугробами Бухаресте. Было воскресенье. Люди чувствовали себя как на сцене, среди фантастических декораций. Земля лежала в белом обмороке. Слабое движение ее угадывалось с таким же трудом, как дыхание летаргика. Судьба делала поворот. Огромным усилием воли время оторвалось от земли и парило над ней.
Я допросил платиновую блондинку из справочной с любезностью китайца, получившего задание от «Коза ностра». Та с готовностью сообщила нужные сведения. С трудом избавившись от словоохотливой красавицы, я поспешил к первой же телефонной будке и закоченевшим пальцем набрал номер Парандэрэта.
— Привет, Горемыка! — приветствовал он меня медоточивым голосом. — Ну, как дела?
— Мне нужен список пассажиров, вылетевших третьего января рейсом номер пять по маршруту Бухарест — Яссы.
Он не сразу сообразил, чего от него хотят, а потом запыхтел в трубку:
— Это чертовски тяжело. Впрочем, есть шанс.
— Мне нужен список всех иностранцев, вылетевших этим рейсом. Вернее, тех, кто пока еще остался здесь. Меня интересует место проживания каждого из них в данный момент.
— А тебя не интересует количество волос у каждого из них на затылке?
— Заткнись! Послушай, я злой как черт!
— А когда ты был добреньким? — прорычал он.
— Когда мне перезвонить?
— Завтра, послезавтра… Зачем тебе этот список?
Вместо ответа я швырнул трубку. Мне пришлось воспользоваться услугами частника — благо их здесь вертелось предостаточно. Таксистов я опасался, потому что им могли сообщить мои приметы. Все- таки было бы слишком несправедливо попасться именно сейчас. Попытайся они арестовать меня часом раньше, когда все казалось потерянным, я не стал бы всерьез расстраиваться. Ну, может быть, только слегка огорчился бы.
В одном из автомобилей, припаркованных у дома Серены, я увидел знакомый фотоаппарат «Никон», который так и не пригодился мне в ту ночь. И с удивлением задал себе вопрос, почему Серена скрыла от меня наличие автомобиля. С его помощью мне легко удалось бы разрешить массу проблем, а кое-что даже переиграть.
Серена убрала с подоконника абсолютно все, чтобы в комнату проникало как можно больше света, и нежилась в скупых лучах зимнего солнца. Она казалась пришелицей из космоса, спустившейся на землю вместе со снегом, засыпавшим город. Уютно устроившись в кресле, она мелкими глоточками прихлебывала кофе и раскладывала пасьянс.
Должно быть, грим сильно изменил мой облик, к тому же я устал, был взбешен и потому выглядел свирепее, чем раненый медведь-гризли.
Удивлению Серены не было границ. Она так и застыла с картами в поднятой руке, словно любящая женушка, терпеливо поджидающая муженька с базара. Только муженек заявился домой злой как сто чертей и готов был затеять скандал, потому что ему не удалось выручить ни гроша сверх того, что полагалось на пропитание семьи. Карты на столе — одни дамы — предвещали ссору. Очевидно, поэтому Серена мудро решила не пускаться в расспросы, а продолжала молча разглядывать меня. Я посмотрел на карту, которую она держала в вытянутой руке, точно угрожая мне. Это была красная десятка. Десять сердечек сулили большую радость.
— Почему ты раньше не говорила, что у тебя есть машина? Она вытаращила глаза:
— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься воспользоваться моей машиной? Как раз сегодня утром мне ее вернули из ремонта. И сама я не так давно возвратилась из редакции.
А я-то был уверен, что она только что с постели встала. Вот и доверяй женщинам. И на миг оставить нельзя одних без присмотра — сразу же как ветром сдует.
Смыв с лица грим, я открыл телефонную книгу и набрал номер убийцы. Он сам снял трубку. У меня бешено заколотилось сердце. Немного подождав, я нажал на рычаг.
Серена подошла ко мне и погладила по щеке. Я схватил ее тонкое запястье и поцеловал руку. Холодная кожа источала аромат любви. Притянув ее за плечи и глядя прямо в глаза, я прошептал:
— Мне нужен твой пистолет.
Она судорожно глотнула и вскрикнула:
— Нет! — Потом обхватила мою голову и прижала ее к своей груди. — Не делай этого, не делай этого! — повторяла она, как испорченная пластинка, и вдруг замолкла.
Я окаменел от напряжения, и она это почувствовала. Легонько взъерошив мне волосы, спросила:
— Ты хорошо все продумал?
— Да.
Тепло ее груди разморило меня, но я вырвался из цепких женских объятий. Она отвернулась и выдавила:
— Бери.
Пройдя в спальню, я встал на колени перед комодом и открыл его. Пистолет покоился на прежнем
