— А вотъ что. Бобъ былъ пов?са л?тъ восемнадцати не больше, хотя на видъ ему казалось по- крайней-м?р? двадцать-четыре года, и писанный красавецъ, въ этомъ долженъ и врагъ его отдать ему справедливость. Онъ прі?халъ сюда изъ Англіи на н?сколько дней за т?мъ, чтобъ только форелей половить, и какъ я думаю, столько над?лать шалостей, сколько было возможности придумать. По ц?лымъ днямъ они ходили, катались, верхомъ и въ экипажахъ, не расставались ни на минуту — словомъ, жили душа въ душу. Но разъ вечеромъ они вернулись поздн?е обыкновеннаго — я вышла на л?стницу, чтобъ посветить имъ — и слышу мистрисъ Дургамъ говоритъ: «Я такъ устала, что была бы рада, еслибъ меня снесли, наверхъ.» Не усп?ла она этого сказать, какъ вижу мистеръ Бобъ подхватилъ ее на руки, какъ малаго ребенка, и взб?жалъ съ нею по л?стниц?. Мистеръ Дургамъ остался внизу и смотр?лъ имъ въ сл?дъ. Св?тъ отъ св?чи прямо падалъ ему на лицо и никогда я не забуду выраженія его. Оно было мрачно какъ ночь, зубы его скрежетали, такъ-что я слышала это ясно. На другой же день они внезапно у?хали отсюда, хотя въ начале заявили нам?реніе оставаться зд?сь на ц?лое л?то. О, господинъ баронъ, пов?рьте, этотъ мистеръ Дургамъ еще злобн?е того чернаго мавра! Б?дненькій мистеръ Бобъ! Н?тъ, что это была за картина отчаянія, когда карета съ Дургамами умчалась! Поверите ли, ведь целые четыре дня онъ въ ротъ куска не взялъ!
— Кажется, и пора была мистеру Дургаму дальше ехать.
— О чемъ вы думаете, господинъ баронъ? воскликнула госпожа Шмицъ въ сильномъ раздраженіи: — н?тъ, нетъ! все дело было чисто и право; о мистрисъ Дургамъ никто въ мір? и слова дурного не могъ бы сказать. Она слишкомъ горда, чтобъ сделать что-нибудь дурное, хотя, собственно говоря, она не име?тъ особыхъ причинъ гордиться, судя по тому, что Люси, ея горничная, разсказывала мне. Вы и не думайте, господинъ баронъ, чтобъ я старалась разузнавать тайны моихъ жильцовъ, но эти горничныя имеютъ привычку разсказывать вс? сплетни первому встречному, такъ-что хочешь не хочешь, а слушать надо. Итакъ Люси разсказывала мне, что мистрисъ Дургамъ совсемъ не англичанка, но бедная-пребедная немка, которую Дургамъ подобралъ на улице. Но, какъ говорится, кто могъ бы поверить такой прихоти? что в?рно, то в?рно: мистрисъ Дургамъ такъ хорошо говоритъ по-н?мецки, какъ мы съ вами, господинь баронъ, да и ея д?точки говорятъ цо-н?мецки такъ хорошо, что слушать весело.
— Сколько у нихъ д?тей?
— Двое; мальчикъ и д?вочка. Въ то время ему было пять л?тъ, а ей три года. Зовутъ ихъ Эдгаръ и Кити; очаровательныя д?ти; Эдгаръ... Но мн? надо сейчасъ уходить; слышите ли, какъ мистеръ Томлипсонъ трезвонить въ колокольчикъ? В?дь вотъ вы не станете такъ трезвонить, еслибъ заставили васъ ждать хоть ц?лый часъ съ завтракомъ; вы еще баронъ, а онъ только какой-нибудь мистеръ. Охъ,ужъ эти мн? англичане, англичане!
Госпожа Кёбесъ Шмицъ выб?жала изъ комнаты съ такою торопливостью, что ленты отъ ея чепчика вздымались какъ флаги позади нея и ясно обличали, какъ высоко она ставила заботу о комфорт? Томлинсона.
Лишь только Шмицъ удалилась, Свенъ вскочилъ съ м?ста въ такомъ глубокомъ волненіи, что еслибъ дальновидная хозяйка могла его вид?ть въ эту минуту, то сильно бы призадумалась. Н?сколько разъ прошелся онъ по комнат?, потомъ схватилъ бинокль, чтобы взглянуть на дачу, озаренную солнечнымъ сіяніемъ, и опять положилъ его, потому что ничего не было видно, и снова зашагалъ по комнат?.
Итакъ этотъ идеалъ, этотъ призракъ его мечты существуеть и живетъ такъ близко отъ него; это та б?лая фигура, которую онъ разъ въ вечернихъ сумеркахъ вид?лъ облокотившуюся на перила. И она замужемъ, она жена челов?ка, который мучитъ ее безпричинною ревностью, который безъ сомн?нія ея недостоинъ, потому что когда же благородная женщина была оц?нена по достоинству мужчиной и въ особенности же мужемъ, та же старая исторія, мрачныя главы которой онъ уже прочиталъ, тогда какъ глаза его впервые открывалась только на путаницу современной жизни. Все та же старая исторія, въ которой достойною слезъ и плача героиною была его мать, благородная, несчастная мать! Та же старая исторія, которую впосл?дствіи часто приходилось ему перечитывать. И не злая ли тутъ насм?шка судьбы, которая заставляетъ его быть зрителемъ такой ненавистной трагедіи? И какой случай, какой лукавый духъ злобы руководитъ этимъ таинственнымъ, необъяснимымъ приглашеніемъ?
Вдругъ дверь съ шумомъ отворилась и оттуда вылет?лъ Бенно, въ шляп?, по обыкновенію, набекрень, толстой подъ мышкой тетрадкою, изъ которой онъ только что читалъ лекцію, и съ какою-то въ рук? вещью, которая была прикрыта шелковымъ, краснымъ, н?сколько поношеннымъ платкомъ.
— Тфу пропасть! что это ты еще притащилъ? спросилъ Свенъ, когда Бенно, сложивъ на столъ шляпу и тетрадь, поставилъ предъ нимъ закрытую вещь съ видимою торжественностью въ лиц? и осанк?.
— Н?что такое, что глубоко обрадуетъ тебя, родная душа, отв?чалъ Бенно. — Посмотри — при этихъ словахъ онъ тихо снялъ платокъ и подалъ ему склянку подъ бумагою, проткнутою во многихъ м?стахъ, а въ склянк? сид?ла на деревянной л?стничк? большая древесная лягушка. — Посмотри на это прелестное созданіе, которое взираетъ на тебя такъ разумно своими большими и кроткими очами, и сердцемъ такъ радостно трепещетъ въ ожиданіи твоего прив?та. Еще вчера этому д?тищу природы такъ хорошо подходили стихи Анакреона:
Живешь ты на цв?тущихъ лугахъ,
Р?звйшься въ легкихъ прыжкахъ —
а сегодня утромъ сид?ла она подъ воздушнымъ насосомъ, покинутая, безпомощная, окруженная безчувственными палачами, наслаждающимися ея мученіями, въ радостномъ ожиданіи той минуты, когда справедливое негодованіе отъ такого недостойнаго обращенія еще сильн?е станетъ воздымать грудь и она въ безвоздушномъ пространств? испуститъ свою воздушную дущу! И вотъ задаю я себ? вопросъ: Что ты д?лаешь, презр?нный главный учитель палачей? Разв? ты не видишь въ этой злосчастной узниц? милое изображеніе твоего любезнаго. друга? Не сидитъ ли и онъ заключенникомъ подъ кр?пко закупореннымъ воздушномъ насосомъ? Не распространяетъ ли и онъ вокругъ себя всевозможными средствами безвоздушное пространство, въ которомъ тревожно бьется его б?дная душа? Не вздымается ли противъ испорченнаго міра и его благородное сердце, готовое разорваться отъ негодованія? И его умъ и сердце не задыхаются ли отъ недостатка пищи, когда онъ поглощаетъ жидкія идеи, еще плавающія въ его атмосфер?? И когда я такъ размышлялъ, жалость ко всему челов?ческому роду обуяла мною. Я бросился удержать руку презр?ннаго ученика науки, который работалъ у насоса до поту лица, и прогрем?лъ: «Остановись, несчастный! ты убиваешь моего друга» — и вотъ почему я приношу прелестному прелестное, мученику его собрата мученика; будьте единодушны! Ты лови своего кузнечика, пока онъ ловитъ мухъ, и пока будетъ онъ тянуть тихую, однообразную п?снь, которой научила его мать-природа, ты взыграй на сладкой флейт? меланхоліи.
Бенно жеманнымъ движеніемъ руки приподнялъ склянку Свену, который взялъ ее см?ясь и поставилъ на окно.
— Ну, а теперь обратимся къ другому предмету, сказалъ Бенно, бросаясь на качалку и вынимая изъ бумажника красиво сложенную записочку: — не будешь ли ты такъ добръ, любезный, чтобъ перевести на н?мецкій языкъ письмо, доставленное мн? сегодня почтовымъ в?стникомъ? На сколько я могу вид?ть, оно происходить отъ н?коего мистера, имя котораго мн? совершенно чуждо, такъ же какъ и языкъ, на которомъ онъ благоволить со мною бес?довать.
Свенъ взялъ записку; это было такое же приглашеніе, какое и ему было прислано. Онъ тутъ же показалъ Бенно полученную имъ записку.
— Но какимъ образомъ мы удостоились такой чести? спросилъ Бенно.
— А я только что хот?лъ обратиться къ теб? съ такимъ же вопросомъ.
— Но гд? же живетъ этотъ гостепріимный сынъ Альбіона?
— Тамъ, отв?чалъ Свенъ, указывая черезъ открытую дверь балкона на озаренную солнцемъ дачу.
— Что? Въ томъ дом? на углу, куда мы въ первый день твоего прі?зда совершили вторженіе?
— Именно такъ.
— О, теперь мн? все понятно стало! воскликнулъ Бенно: — н?тъ! вотъ что прелестно, такъ прелестно! — и онъ вскочилъ съ м?ста и, потирая себ? руки, хохоталъ во всеторло: — н?тъ, ужъ подобной штуки по чести я въ жизнь не испытывалъ!
— Но что съ тобою, Бенно? Право, я ничего тутъ не понимаю.
— Ну что тутъ и понимать? д?ло очень просто. Мы были съ визитомъ въ томъ дом?, посл? чего, сл?дуя
