Разумеется, структурные модели явились как удобные истины разума, с помощью которых можно
о разных явлениях говорить в одних и тех же категориях. Но чем обеспечивается
функционирование этих истин разума? Очевидно, неким изоморфизмом законов мышления
исследователя и законов поведения исследуемого объекта 'Этот принцип направляет нас в
сторону, противоположную прагматизму, формализму и неопозитивизму, поскольку утверждение
о том, что наиболее экономным объяснением является то, которое ближе к истине, основано в
конечном счете на постулируемом тождестве мировых законов и законов мышления'75
Что значит, в таком случае, изучать мифы? Это означает выявлять систему взаимных
трансформаций мифов, каждый из которых воспроизводит наезженные пути мышления
независимо от того, знают об этом их создатели или нет. О чем бы ни рассказывали мифы, они
всегда рассказывали и рассказывают одну и ту же историю И эта история есть экспозиция законов
духа, их обосновывающего Не человек мыслит мифы, но
взаимно трансформируясь,
видеть в нем некую матрицу значений, упорядоченных горизонтально и вертикально, но как ни
читать, всякий план неизменно отсылает к другому плану. Аналогичным образом всякая матрица
значений отсылает к другой матрице и всякий миф к другим мифам И если задаться вопросом, к
какому последнему значению отсылают все эти значения, которые ведь должны же все вместе к
чему-то относиться, то единственный ответ, который может подсказать эта книга, состоит в том, что мифы означают дух, их созидающий с помощью того самого мира, частью которого он
является. Таким образом, могут порождаться одновременно как сами мифы, созидаемые учреж -
дающим их духом, так и созидаемый мифами образ мира, уже нашедший себе место в устроении
духа'76.
III.2.
Эта концовка 'Сырого и вареного' приводит Леви-Строса к некоему допущению, за которое и
стараются ухватиться самые вы-
74 Леви-Строс К
75 Там же, с 83—84 Об изоморфизме см также Bonomi, art cit.
76 С Levi-Strauss,
300
дающиеся его комментаторы 77: мир мифа и языка — это спектакль, действие которого разворачивается
за спиной зрителя и в Котором человек выступает в роли послушного исполнителя, жертвы неких
комбинаций, упраздняющих его как самостоятельное лицо. Но, как мы увидим, останавливаясь на
пороге такого вывода, Леви-Строс не сбрасывает со счетов две возможности, которые хотя и кажутся
дополняющими первое заключение, на деле ему противостоят с одной стороны, выявляя
комбинаторную матрицу, разрешающую структуры, он продолжает пользоваться объясняющими
структурами как инструментальными моделями, с другой стороны, он продолжает мыслить в
категориях субъективности, сводя ее (по ту сторону призрачной игры межличностной коммуникации) к структурам бессознательного, которые мыслят посредством людей Получается что-то вроде
трансцендентальной матрицы, которую имел в виду Поль Рикер 78, когда замечал, что концепция Леви-
Строса это кантианство без трансцендентального субъекта, отвечая на это, Леви-Строс апеллировал к
понятию бессознательного, некоего хранилища архетипов, отличных, однако, от юнгианских, поскольку те формальны, а не содержательны. В этих приключениях мысли, которая, впрочем, почему-
то робеет на пороге крайних выводов, решающее слово так и не было сказано.
III.3.
