Lost structure

приводящее его к своему желанию. Итак, символ с самого начала заявляет о себе убийством вещи и смертью

этой увековечивается в субъекте его желания' Lacan, pag. 319 (Лакан Ж. Ук. соч., с. 88-89) 143 'Предмет любви это нечто отсутствующее и то, перед чем замирает наше желание, это занавес, за

которым отсутствующее кажется реальным'. Lacan, pag. 439.

341

Так субъект открывает собственную бытийную недостаточность: 'son etre est toujours ailleurs' 144,

'Le drame du sujet dans le verbe, c'est qu'il y fait l'epreuve de son manque-a-etre'145. Зияния в цепи

означающих удостоверяют, что структура субъекта прерывна. Именно смысловые 'дыры' есть то, что предопределяет его дискурс. На то, что важно, указывает вовсе не оппозициональное

сопряжение, но просвечивающее в глубине отсутствие 146.

Конечная инстанция, или, произнесем это слово, Бытие, открывается на призывы внимающего ему

как Чистое различие. Означающее является означающим 'un manque dans l'Autre, inherent a sa fonction meme d'etre le tresor du sinifiant'. 147

И стало быть, если Другой исчезает в тот самый миг, когда кажется, он обрел устойчивость, то

www.koob.ru

единственное, что я могу сделать, это доказать ему его существование, 'non bien sur avec les preuves de l'existence de Dieu dont les siecles le tuent, main en l'aimant' (разумеется, не прибегая к

доказательствам существования Бога, которыми Его в течение веков убивали, но — любя Его). И

значит человек мог бы спастись преданностью тому самому 'ничто', которая делает его

'безнадежной страстью' (не намекает ли эта терминология на тот отвергаемый Лаканом мир, который, как все же представляется, кое в чем на него повлиял?). Но эта любовь была бы той

любовью, что исповедует христианская керигма, а не ответом на вопрос 'Кто я?'. Ведь мое 'я'

выявляется не в чем ином, как именно в крахе любви и отсутствии радости, которая обыкновенно

сопровождает исполнение желания:

'Cette jouissance dont le mannque fait l'Autre inconsistant, est-elle donc la mienne? L'experience prouve qu'elle m'est ordinairement interdite, et ceci non pas seulement, comme le croiraient les imbeciles, par un mauvais arrangement de la societe, mais je dirais par la faute de l'Autre s'il existait: L'Autre n'existant pas, il ne me reste qu'a prendre la fautre su Je, c'est a dire acroire a ce a quoi l'experience nous conduit tous, Freud en tete: au peche originel'148.

144 'Его бытие всегда в другом месте'. Ibidem, pag. 633.

145 'Драма субъекта состоит в том, что язык доказывает ему его собственную бытийную недостаточность'.

Ibidem, pag. 655.

146 Ibidem, pag. 801.

147 'провала в Другом, свойственного самой его природе, — быть сокровищницей означающих'. Ibidem, pag .

818.

148 'Эта радость, без которой Другой неощутим, точно ли она моя? Опыт учит, что, как правило, она мне

заказана, и не только потому, что, как думают дураки, общество плохо устроено; я бы сказал, что виноват в

этом Другой, если он существует, ведь если бы его не было, мне бы пришлось возложить вину на себя, 342

V.3.

Так субъект открывает то, что Лакан называет исконной распахнутостью (beance), зиянием, разверстостью, открытой раной, помещающей субъект в самое средоточие различения.

Spaltung, Eutzweitung (натяжение, раздвоение)... к фрейдовским метафорам Лакан добавляет свои: beance, refente, difference division (распахнутость, расколотость, различение, разделение 149). В них

конституируется образ 'я' как чего-то, не обладающего полнотой Бытия — ведь на нем

первородный грех, и одновременно складывается представление о Бытии как о чем-то таком, что

никогда не исполнится самим собой, но будет всегда чем-то Отличающимся, поскольку пер-

вородный грех касается и его.

Ну а если первородный грех — миф, тогда из глубины на нас глядят иные психологические

реальности: комплекс кастрации, отсутствие Имени Отца... 150 Вряд ли стоит разбираться с теми