Розовый Дождь

крайнее удивление от услышанного, решительно сделала шаг вперед и приняла протянутую ей левую руку лесной колдуньи в свою.

А за своей хозяйкой вприпрыжку бросились все три Зверенка, боясь, что вот-вот тропинка исчезнет и их будет разделять вновь непроходимая чаща. И чуть только они вступили на эту тропинку, как за их плюшевыми спинками сомкнулись мохнатые хвойные ветви и больше их русалки уже никогда не видели.

– Ну дела-а-а-а, сестры, – хлопнула себя по лбу одна из них. – Так исчезли, как будто бы их и не было… А потом все четверо поспешили нырнуть в речной омут и скрыться на дне, и только разбитая вдребезги белая прогулочная лодка осталась стоять на берегу, напоминая о произошедшем здесь событии…

…Люк не поднимался на поверхность всё время, пока плыл от Кораллового Чертога до устья реки Лесной, что в пяти милях к востоку от Залива Грез. Плыл он на самой быстроходной акуле, которая только нашлась в арсенале морской королевы. Внизу и по сторонам проплывали серо-зеленые джунгли водорослей, разноцветные заросли кораллов, с привязанными к ним розовыми домиками морского народа, руки и щеки его порой щекотала озорная мелкая рыбешка… Русалки кричали ему привет, а водяные махали ему руками, но он никого и ничего не замечал. Его единственным желанием было – убраться из владений Морской Королевы как можно скорее… 'Гибрид'… обидное слово, сорвавшееся из её уст, жалило его больнее, чем самая ядовитая морская мурена…

Акула долго не хотела плыть вверх по течению реки – ей пресная вода была неприятна – так что пришлось изрядно повозиться. Акула согласилась плыть дальше только когда он телепатически припугнул её именем королевы Лоры, которая приказала этому зубастому морскому коню слушаться Люка во всем, что бы он ей ни приказал… Так что пришлось подчиниться…

Неприятно поморщившись, акула сделала над собой усилие и пошла по течению Лесной, вверх и вверх. Правда, скорость её снизилась – так как приходилось идти против течения…

Наконец, когда Люк отсчитал примерно 20 миль пути, он решил больше не мучить морское животное и дал телепатический сигнал всплывать на поверхность. Они всплыли посреди густого лиственного леса, абсолютно пустынного и безлюдного к большому удовольствию Люка. Иначе получилось бы забавно, если бы люди увидели, как из реки всплывает настоящая морская белая акула, да ещё и с человеком на её спине! Такие пошли бы слухи о нем, так что инкогнито его было бы безвозвратно нарушено…

Люк покровительственно похлопал по брюху акулы, пожелал ей доброго здоровья и… вышел на пологий, покрытый бурым речным песком бережок, а потом, не оглядываясь, решительным шагом пошел вглубь леса…

Правда, с него ручьем стекала вода, но это его ничуть не расстраивало. Вечер был теплым – 'так обсохну…', – махнул рукой Люк, – 'не за полярным кругом же…'.

Постепенно настроение его улучшалось, все больше и больше. В самом деле, наконец-то он на свободе, наконец-то позади осталась эта проклятая ледяная пустыня, этот коварный кокосовый остров… Правда, жаль было собачек, Марину…

Но, взглянув на радостно бегающие по стволам деревьев и по земле солнечные зайчики, вдохнув полной грудью аромат зеленой листвы, услышав веселое пение птиц и шум ветерка в настоящих, высоких (а не карликовых) березах, он решил не думать о потерях, но только о приобретениях…

Правда, вскоре он почувствовал, что неплохо было бы и перекусить, ведь со вчерашнего дня, с обеда из устриц в домике у Марины, он ничего не ел…

Благо, он услышал недалеко журчание речки, небольшого ручья.
И действительно, вскоре почва под ногами стала подниматься – Люк шел явно вверх по холму. Но добравшись до самой вершины, он стал спускаться и спускался до тех пор, пока не наткнулся на небольшой ручей, шагов в 10 в длину, который протекал как раз мимо двух пологих сопок, покрытых густым лесом. По бокам ручей сильно зарос ивняком.
'То, что надо!' – довольно подумал Люк и забрался в самую гущу. Там Люк внимательным и опытным взором охотника наметил себе длинную гибкую ветвь, отломал её, согнул – хорошее начало для лука… 'Эх, жаль, тетиву придется наколдовать – взять её негде – дядя Азаил был бы просто в гневе', – и почему-то Люку стало удивительно смешно при этой мысли и легко. Наконец-то он стал взрослым! Наконец-то он свободен! Сам отвечает за свои поступки!
Для того, чтобы что-то появилось из ничего – даже магу пришлось бы попотеть.
Пришлось применять довольно сложное заклинание – превращения – это высший пилотаж магии – когда одно вещество превращается в другое.
Для этого Люк прочертил деревяшкой на прибрежном песке круг, а в центре – нарисовал солнечный диск со ртом, глазами, множеством лучей-рук. Так надо – ведь обращаться за Силой ему придется к Потоку, а он изображается именно так. На него он положил стебелек травы, точь-в-точь такого же размера как тетива, зажмурил глаза и теперь ему предстояло самое сложное – представить, что в центре круга лежит не травинка, а настоящая тетива! Не поверишь – ничего и не произойдет, иначе… В этом вся сложность магии… Но в этот раз все произошло идеально. Люк представил себе вместо травинки, тонкую, упругую, прочную тетиву и… Люк ощутил знакомое тепло на ладонях своих рук, а потом он провел своими ладонями над нарисованным кругом и потоки солнечного света вырвались из них, круг загорелся и… когда он потух, в его центре лежала уже шелковистая упругая тетива…
А дальше он наломал с десяток тонких веточек, речным камнем заострил их – без наконечника не очень, конечно, но сойдет… Да, без оперения далеко лететь не будет, но перья тоже добыть надо сначала…
И вот, десяток стрел готов. А потом он отправился на охоту – благо где-то неподалеку раздавалось утиное кряканье.
Он пошел вниз по ручью. В одном месте он сильно зарос камышом и в этих зарослях раздавались утиные кряканье. Люк сел и стал ждать. Наконец, одна из уток взлетела, видимо, у неё где-то в округе было гнездо… Звонко пропела тетива и даже плохая стрела без наконечника и оперения с близкого расстояния попала в цель – пробитая навылет птица упала на прибрежные камни… 'Ну вот, оперение я уже добыл…' – довольно подумал Люк и побежал к своей добыче…
Каково же было его удивление, когда он, нагнувшись, чтобы поднять подстреленную утку, увидел, что на неё нагло наступил чей-то грязный зеленый сапог…
Люк поднял глаза и увидел здоровенного рыжебородого детину в зеленой непромокаемой куртке и зеленых штанах, с луком и колчаном стрел за плечами и большим длинным посохом с железным наконечником в руках…

– Эй, отдай мою добычу, слышишь? – Люк попытался вытащить утку из-под сапога детины, но тот слишком крепко придавил её к земле.

– А на чьей земле ты её подстрелил, малец, а? На своей, что ли? – и одним рывком своей здоровущей руки поднял Люка за шиворот, но и тогда рыжий детина был его выше на целую голову.

– На ничьей – сказал Люк. – Лес-то – ничейный!

Рыжебородый покатился со смеху. А когда отсмеялся, сказал:

– Ну ты и шутник, малый! Ты что, с неба свалился? У нас в Целестии все чье-то, ничего ничейного нету… Лес этот, например, принадлежит мне и моим веселым ребятам, а если ты хочешь получить эту утку себе на ужин – а не отдать её на ужин нам – то докажи свое право на это!

– И как я его докажу? – недоуменно спросил Люк.

– Ты я вижу парень из благородных… А мы, мужичье деревенское, когда говорим 'доказать свое право', то подразумеваем под этим либо биться на кулаках, либо – на дубинках, – и рыжебородый