Розовый Дождь

– А с этими что делать, Ваша Верность? – спросила одна из фей в золотистых туниках. – Ну, с теми, кто проливал кровь?

– Всех на плантации Цветов Забвения, да позаботьтесь, чтобы когда проснутся, правую руку не отличали от левой, понятно?

– Так точно, Ваша Верность… – и обе феи в золотистых туниках, громко жужжа крылышками, полетели передавать приказ Старшей Сестры феям из 3-го, воспитательно-исправительного, отдела 'ЖАЛА'…

Глава 9. Зов из Бездны.

Ночь. Полнолуние. Тишина. Лишь только тихо плещется время от времени рыба в реке да шуршит камыш и длинные гибкие ветви ив от легкого случайного ветерка. Поют сверчки.
Люк любил такие ночи. В это время так хорошо погулять по лесу и побыть один на один со своими мыслями. В такие ночи, обычно тяжелые, мысли как будто бы приобретают крылья. Ничем не сдерживаемые – ни суетой дня, ни общением с другими людьми – они поднимаются куда-то далеко-далеко, к звездам… В такие ночи Люк мог представить себе все, что угодно – то он был мудрым и могущественным правителем, чьи повеления приносят людям пользу и благоденствие, то могучим воином и магом, побеждающим множество каких-то чудовищ, спасая от них некую Прекрасную Даму, то мудрецом и ученым, открывающим тайны мироздания, читая древнейшие пергаменты и папирусы… Но самой любимой была мечта – это встреча с мамой… Особенно он любил об этом мечтать в полнолуние. Полная круглая луна так напоминала округлое лицо его матери, а темные пятна на бледно-желтом диске игрой воображения превращались в глаза, в нос, в губы… Как бы хотел Люк хоть раз в жизни поговорить с живой матерью – не с иллюзией, навеянной Потоком, а с живой, настоящей, без этой проклятой безглазой маски с прожекторами! Или с отцом… Тоже без маски, без доспехов… С живым отцом!
Люк грустно вздохнул и остановился. Он вышел как раз к тем зарослям камыша в небольшом заливчике речки, как раз в том месте, где он неделю назад подстрелил утку. Сейчас утки где-то спали и заливчик был необитаем. Люк набрал в свои легкие порцию опьяняющего свежего ночного воздуха и присел на большой круглый камень у самой кромки воды и заворожено глядел на лунную дорожку у реки и почти задремал – день сегодня был тяжелый…
А потому не заметил, как вода в заливчике заволновалась, раздалось еле слышное хлюпанье и вот – из воды вытянулась пара тонких рук с перепонками между пальцев и… резко потянули его за ноги в воду… Хлюп! – и вот уже Люк барахтается по шею в воде, а его оглушает звонкий, мелодичный русалочий смех…

– Ну что, испугался? Да? Ха-ха-ха! Эх ты, охотник, то же мне! – тонкое прохладное скользкое русалочье тело крепко прижалась к телу Люка, а её руки обвили его шею.

– Марина! Ну что ты! Опять за свои шалости?! Ни разу ещё не встретились по-человечески! – недовольно произнес Люк, с трудом освобождаясь от её рук и выбираясь на берег – он был мокрый до нитки.

– А я и не человек, чтобы встречаться по-человечески! – послышался дерзкий ответ и вслед за Люком на берег, раздвигая заросли камышей, вылезла, довольно смеясь, веселая русалка.

– А я, в отличие от тебя, человек, и мне бы хотелось…

– Ладно, ладно, не буду больше – махнула ручкой русалка и села рядом с Люком на землю. – Хочешь, скидывай свою мокрую одежду и я обсушу её – проще простого! – Русалка выразительно потерла друг о друга ладони, так что от них пошли искры и они стали теплыми и даже горячими, как нагретый на солнце камень. Ими она прикоснулась к рукаву мокрой рубашки Люка и от него тут же пошел пар, как от прикосновения горячего утюга. – О, видишь, как я умею?! Давай-давай, скидывай – и я вмиг просушу!

Но Люк покраснел и отдернул руку…

– Все бы вам одежды скидывать… А вот людские девушки никогда не обнажаются перед молодыми людьми… Для них скромность и целомудрие – это очень, очень важно…

Лицо юной русалки тут же опечалилось, что не удивительно для их переменчивого характера. Она посмотрела на себя и увидела, что даже то, что на ней надето тонкое восхитительное зеленое платье, блестящее яркими изумрудными искрами при свете луны, играет не в её пользу. Оно напоминало чем-то рыбацкую сеть, надетую на голое тело – тонкие зеленые нити, сплетаясь, образовывали довольно большие ячейки, а потому одеждой это платье назвать можно было с большой долей условности – все части тела просвечивали в нем точно так же, как если бы на ней вовсе ничего не было надето…

Люк отвернулся, чтобы не смотреть на её наготу в сторону.

– Люк, а Люк… – потрясла его за плечо морская дева. – Ну прости меня… Я совсем-совсем забыла, что ты не такой, как все… В следующий раз, я обязательно сошью себе новое платье, такое, какое тебе нравится. Хорошо? Ну, Люк, ну посмотри ты на меня, пожа-а-а-алуйста… – холодные руки со стороны спины обняли Люка за шею и её мокрая голова крепко прижалась к его спине. – Ты чем-то расстроен, да?

– Да, расстроен… В груди что-то жжет, покоя нет… Тоска…

– Ой, а не заболел ли ты, любимый? – встревожено проговорила морская дева. – А ну, давай-ка я проверю температуру… – Влажная ладонь прикоснулась ко лбу… – Да, лоб-то горячий…

– Пустяки…

– Нет не пустяки! Всё! Плывем в Ивовую Заводь, я там закончила рыть хижину, сегодня, и пол уже застелила сухим камышом – там будешь лежать, спать, лечится, а я буду тебя кормить с ложечки. Вот! – и Марина хлопнула ручкой по воде, так что раздался громкий всплеск и брызги полетели во все стороны… – Ну, поплыли, а? – Она взяла Люка за руку и сильно потянула его в воду.

Люк поддался и плюхнулся в воду вместе с ней.

– Подожди, дорогой, дай-ка я наколдую…

– Нет, я хочу плыть как настоящий мужчина, как охотник, сам – без всяких воздушных пузырей…

А потом он набрал в легкие побольше воздуха и нырнул поглубже в бодрящую прохладу лесной реки…

Плыли они не больше получаса. И не мудрено, морская дева постаралась устроить свое логово поближе к месту жительства самого Люка, тем более, что она втайне надеялась, что из-за близости её логова к лагерю 'отверженных', он переберется к ней жить… Хижина располагалась всего пару миль вниз по реке, там где из-за множества мелких островков, заросших ивами, а потому и называвшихся 'Ивовыми', река разделялась на множество маленьких рукавов. Некоторые такие рукава густо заросли ивой и камышом и вода в них застоялась. В таких заводях любили делать свои маленькие плотинки и рыть норы бобры. Не исключением оказалась морская дева.

Когда они с Люком доплыли до одного из таких рукавов, Марина потянула Люка влево и они вместе нырнули. Марина плыла впереди. Она ловко раздвинула в стороны заросли камыша и Люк увидел скрытую за ними пещеру, вырытую (явно, не без помощи магии) прямо в мягкой почве одного из 'Ивовых' островов.