Появились Александрович и Донат Черепанов. Черепанов вырвал у матроса револьвер и выстрелил в потолок. Дзержинский засмеялся.
— Пугаете! Ну, ну. Вы лучше скажите, где спрятали Блюмкина?
— Блюмкина здесь нет, Дзержинский, — ответила подошедшая Мария Спиридонова, — но могу вам сообщить, что Мирбах убит нами.
— Я это знаю и без вас. Где Блюмкин?
Спиридонова жестом позвала Попова. Начальник особого отряда ВЧК торопливо подбежал к ней. Спиридонова взяла его под руку, увела наверх. Через минуту Попов вернулся и радостно крикнул:
— А ну, пошли!
Дзержинский спокойно посмотрел на чекистов, словно спрашивая: «Выдержите?» Андрей чуть заметно кивнул: «Не беспокойтесь, Феликс Эдмундович!»
— Пошли, пошли! — торопил Попов.
Стали вдруг серьезными Камков и Карелин, только у Черепанова не сходила дерзкая ухмылка. Дзержинский деловито осведомился:
— Куда? Расстреливать будете или что-нибудь мерзкое придумали?
— Давай иди! — подгонял Попов. — Сейчас узнаете.
Черепанов вслед крикнул:
— Спокойной ночи, Дзержинский!
Во дворе матрос прямо с подводы раздавал бойцам консервы — по две банки на брата. Отрядник в новенькой шинели, подпоясанный новым желтым ремнем, стоя в очереди, громко спрашивал:
— Какие? Мясные?
— Знамо, мясные, вторая с горохом.
— Сам ешь!
Была еще очередь за баранками. Их, видно, только что привезли — запах стоял на весь двор. Выдавали без веса — связками, кому какая попадет. Навстречу арестованным чекистам шли бойцы, увешанные баранками, — лица счастливые, достались большие связки. Насмешливо спросили:
— Может, пожуете?
— Их сейчас получше угостят…
От ворот бежал парень с винтовкой, кричал:
— Сапоги привезли! А ну, становись…
Попов матюкнулся:
— Вот сволочи! Нашли время.
Строго скомандовал:
— Налево!
Повернули, и сразу стала видна красная кирпичная стена…
В военкомате Даниловского района шел обычный рабочий день: заполняли документы на явившихся офицеров и солдат, расспрашивали добровольцев, особенно нажимая на социальное происхождение и семейное положение. Районный военный комиссар Рыбин и начальник мобилизационно-оперативной части Струков беседовали с пришедшим на регистрацию бывшим подполковником царской армии Ананьиным. Ананьин служил всю жизнь в артиллерии, а Рыбину именно сегодня нужен был артиллерист: звонили от Подвойского, просили срочно подыскать — надо послать в Ярославль. Поэтому Рыбин был очень доволен — просьбы Подвойского он любил исполнять — знал, если Николай Ильич говорит — надо, значит, действительно надо.
На вопрос, как он отнесется к тому, чтобы срочно выехать в Ярославль, Ананьин ответил:
— Я в вашем распоряжении.
— Как же вы вовремя, товарищ Ананьин. Ах, как хорошо…
Влетел писарь. Рыбин недовольно глянул на него.
— Что случилось?
Писарь подал телефонограмму. Рыбин прочел и сказал:
— Извините, товарищ Ананьин. Нам надо с Дмитрием Ивановичем поговорить.
Ананьин молча вышел.
— Читай, товарищ Струков, — положил Рыбин телефонограмму.
«Около трех часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве, тяжело ранившие Мирбаха… Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англо- французских капиталистов, подкупивших и чехословаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги, все немедленно для поимки преступников. Задерживать все автомобили и держать до тройной проверки.
Зазвонил телефон. Говорили из районного Совета депутатов.
— Рыбин! Сколько у тебя машин?
— Одна.
— На ходу?
— Ползает…
— Командиры есть?
— В наличности человек десять.
— Пусть идут к нам. И ты давай. Оставь для связи дежурного. Быстрее!
В коридоре подошел Ананьин.
— Я уже знаю. Может, временно в Ярославль не ехать?
— Давайте с нами, товарищ Ананьин…
К военкомату подкатил самокатчик, кинул четыре листовки — свежие, еще не успела как следует высохнуть краска, пачкала руки:
«Правительственное сообщение. Сегодня, 6 июля, около 3 часов дня, двое (негодяев) агентов русско-англо-французского империализма проникли к германскому послу Мирбаху, подделав подпись т. Дзержинского под фальшивым удостоверением, и под прикрытием этого документа убили бомбой графа Мирбаха. Один из негодяев, выполнивших это дело, левый эсер, член комиссии Дзержинского, изменнически перешедший от службы Советской власти к службе людям, желающим втянуть Россию в войну… Россия теперь по вине негодяев левоэсерства, давших себя увлечь на путь Савинковых и компании, на волоске от войны.
В Германии самая сильная партия, военная партия, давно ищет повода для наступления на Петроград, Москву и Царицын. Теперь повод для этой партии есть такой, лучше коего нельзя бы ей и желать.
На первые шаги Советской власти в Москве, предпринятые для захвата убийцы и его сообщника, левые эсеры ответили началом восстания против Советской власти. Они захватили комиссариат Дзержинского, арестовали его председателя — Дзержинского, члена Комиссии Лациса, виднейших членов Российской Коммунистической партии (большевиков). Левые эсеры заняли затем телефонную станцию, начали ряд военных действий и захватили вооруженными силами небольшую часть советских автомобилей.
Советской властью задержаны как заложники все бывшие в Большом театре Пятого съезда Советов из партии эсеров, а равно приняты все меры для немедленного военного подавления и ликвидации мятежа новых слуг белогвардейских замыслов и скоропадчины.
Все, кто понимает безумие и преступность вовлечения России теперь в войну, поддерживают Советскую власть. В быстрой ликвидации мятежа нет ни тени сомнения.
Все на свои посты! Все под ружье!»
Пока читали, добрались до районного Совета. Около него строились люди с винтовками, все больше в штатском. Из окна крикнули:
