— Нет, мы ляжем поздно. Сезон начнется в полночь. Дуайт заинтересовался.
— И вы пойдете ловить среди ночи?
— Если, конечно, не будет снега. Лучшее время для рыбалки. — Он поднял большую белую мушку с маленьким крючком. — Вот этим я всегда пользуюсь. Именно на это они и берут. Цепляешь один или два грузика и забрасываешь подальше. Никогда не подводит.
— А меня подводит, — сказал его товарищ. — Я люблю лягушек. Идешь к реке часа в два утра, втыкаешь крючок в спину лягушки и забрасываешь, пусть плавает… Так я всегда делаю. Вы пойдете сегодня ночью?
Дуайт глянул на девушку и улыбнулся.
— Пожалуй, нет. Мы ловим рыб при свете дня… нам далеко до вашего класса. И результаты у нас слабые.
Мужчина кивнул.
— Со мной тоже когда-то так было. Смотришь на птиц и на росу, и как солнце отражается в воде, и особо не заботишься об улове. Я не раз так засматривался. Но сегодня я приехал, чтобы ловить рыбу ночью, а это действительно кое-что. — Он посмотрел на американца. — Там, в пруду за поворотом, есть одна чертовски большая форель, которую я напрасно пытаюсь поймать последние два года. В позапрошлом году она клюнула на лягушку, но оборвала леску и ушла. Потом, в прошлом году, она снова клюнула и снова ушла… а у меня была превосходная леска. Она весит фунтов двадцать и ни унции меньше. Но на этот раз я ее поймаю, хотя бы мне пришлось сидеть там с вечера до утра, каждую ночь до самого конца.
Американец отодвинулся от столика, чтобы поговорить с Мойрой.
— Ты хочешь пойти на рыбалку в два часа утра? Она рассмеялась.
— Уж лучше пойти в постель. Но ты иди, если хочешь. Он покачал головой.
— Я не такой уж фанатичный рыболов.
— А я всего лишь пьющий рыболов, — сказала она. — Бросим жребий, кому идти сражаться за очередную порцию.
— Я принесу, — сказал Дуайт.
— Нет, — решила она. — Останься на месте и узнай что-нибудь новое о рыбалке. Я принесу сама.
Она забрала стаканы, продралась сквозь толпу к буфету и вскоре вернулась. Дуайт встал, чтобы взять у нее стаканы, и при этом движении его спортивная куртка распахнулась. Подавая стакан, Мойра укоризненно сказала:
— У тебя нет пуговицы на куртке!
Он кивнул.
— Я знаю. Она отлетела, когда мы ехали.
— Она цела?
— Да. Я нашел ее в машине.
— Дай мне ее с курткой сегодня вечером. Я пришью.
— Это неважно, — махнул он рукой.
— А вот и важно. — Она мягко улыбнулась. — Не могу же я отпустить тебя к Шарон таким оборванным.
— Ей это не будет мешать, дорогая…
— Ей, может, и нет, а мне — да. Дай мне куртку. Я верну ее тебе завтра утром.
В дверях ее комнаты он отдал ей куртку и пуговицу. Было уже часов одиннадцать. Почти весь вечер они курили и пили с другими постояльцами, думая о завтрашнем походе и рассуждая, где лучше ловить форель: в озере или в ручье. Лодки у них не было, поэтому они решили попытать счастья на реке Джеймсон. Девушка взяла куртку и сказала:
— Спасибо, Дуайт, что привез меня сюда. Вечер был чудесный, и завтра тоже будет хорошо.
Он стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты правда так думаешь, дорогая? Не чувствуешь себя обиженной?
Она рассмеялась.
— Нет, не чувствую, Дуайт. Я знаю, что ты женат. Иди спать. Утром пуговица будет на Месте.
— Хорошо. — Он повернулся, слушая крики и пение, доносящиеся из бара. — Они веселятся на полную катушку. Трудно поверить, что это уже никогда не повторится.
Может, еще когда-нибудь будет такое, — сказала она. — На какой-то другой плоскости, в ином измерении, или как это там называется. Во всяком случае, мы тоже веселимся и завтра наловим много рыбы. Говорят, будет хорошая погода.
Он с улыбкой спросил:
— Тебе не кажется, что на этой другой плоскости по-прежнему идет дождь?
— Не знаю, — ответила она. — Мы можем убедиться в этом в любой день.
— Каким-то образом вода должна поступать в реки, — задумчиво сказал он. — Иначе уловы были бы плохими… — Он отошел от двери. — Спокойной ночи, Мойра. Так или иначе, мы завтра славно повеселимся.
Она закрыла дверь своей комнаты и долго стояла, прижимая к груди его куртку. Дуайт таков, какой есть, всем сердцем он в штате Коннектикут, рядом с женой и детьми; с ней, Мойрой, он не будет никогда. Будь у нее побольше времени, дела приняли бы иной оборот, но для этого нужны долгие годы. Пять лет по крайней мере, думала она, пока воспоминания о Шарон, мальчике и Элен не начали бы тускнеть; тогда он пришел бы к ней, и она могла бы дать ему других детей, снова сделать счастливым. Только вот времени нет; вместо пяти лет всего пять дней жизни. Слеза выкатилась у нее из уголка глаза, и она сердито вытерла ее: жалеть себя — идиотизм, последнее дело… А может, все из-за коньяка?.. Свет единственной лампочки, что висела под потолком, был слишком слаб, чтобы пришивать пуговицы. Она разделась, надела пижаму и легла, положив куртку рядом с собой. Наконец, она уснула.
Наутро после завтрака они пошли с удочками к реке Джеймсон, что текла неподалеку от отеля. Вода была мутной; Мойра забрасывала мушки на самую быстрину, но у нее ничего не выходило, а Дуайт поймал на спиннинг двухфутовую форель, и девушке пришлось взяться за сачок. Она хотела, чтобы он ловил и дальше, умножил свою добычу, но он предпочел помочь ей, чтобы и ей было чем гордиться. В полдень на: берегу показался один из вчерашних соседей по столику.
— Хороший экземпляр, — похвалил он добычу Дуайта. — На мушку поймали?
— Нет, на спиннинг, — ответил американец. — А теперь пробуем на мушку. Удалась ваша ночная рыбалка?
— Пять штук, — сообщил рыбак. — Самая большая — около шести фунтов. Часа в три утра мне захотелось спать, я вернулся в отель и вот только что встал. Вы немного наловите в такой воде на мушку. — Он вытащил из кармана пластиковую коробку и щелкнул по ней ногтем. — Попробуйте-ка вот с этим. — Он дал им маленькую блесну — кусочек металла не более шестипенсовика с одним крючком. — Это нужно бросать туда, где быстрое течение. В такую погоду они должны брать.
Они поблагодарили, и Дуайт прикрепил блесну к леске Мойры. С первого раза она не могла ее забросить, как будто тащила тонну свинца. Но вскоре освоилась, и ей удалось забросить удочку на стремнину. После пятого или шестого броска что-то вдруг рвануло леску, бамбук изогнулся, и катушка мелодично звякнула, когда леска натянулась.
— Дуайт, кажется, что-то есть, — прошептала Мойра.
— Несомненно, — сказал он. — Держи удочку прямо, дорогая. Немного опусти в ту сторону. — Рыба плеснулась на поверхности. — Хороша! Пусть леска будет натянута, но рыба пусть плывет, если хочет. Только спокойно, и она будет твоя.
Через пять минут она вытащила усталую форель на берег, и Дуайт занялся ею. Он добил рыбину быстрым ударом камня, и они осмотрели ее.
— Полтора фунта, — сказал Дуайт. — Может, немного больше. — Он осторожно вытащил блесенку изо рта рыбы. — Ну, попробуй теперь поймать еще одну.
— Это не такая большая, как твоя, — признала Мойра, но все равно ее распирала гордость.
— Следующая будет больше. Попробуй.
Однако приближалось время обеда, и Мойра решила отложить вторую попытку. Они вернулись в
