— Да, мне здесь тоже не нравится, ну и что? Работа есть работа, и ее надо делать. Я буду стараться изо всех сил. И ты тоже. Все понял?
Ухмылка исчезла.
А что я чувствую — кому какое собачье дело. Я повернулся и пошел к джипу.
Телефон на сиденье по-прежнему верещал без умолку. Я подобрал его и закрепил наушник.
— Говорит Джимбо. Все в порядке. Пострадавших нет. А на своего «Паука» можете больше не рассчитывать.
Ответив еще на несколько вопросов, я дал отбой и повернулся к мальчишке. Он стоял навытяжку на почтительном расстоянии от джипа.
— Чего ждешь?
— Ваших приказаний, сэр, — четко ответил он.
— Правильно. — Я ткнул большим пальцем. — Садись за руль, поведешь машину. — Вынув из гнезда бортовой терминал, я включил его.
— Слушаюсь, сэр.
— Маккейн.
— Сэр?
— Не надо становиться роботом. Вполне достаточно ответственности, -
— Слушаюсь, сэр.
Мальчишка плюхнулся за руль, искоса взглянул на меня — и расслабился.
Он повел джип к автостраде, а я тем временем балансировал терминалом на колене, набирая отчет об уничтожении «Паука».
— Сэр, можно спросить?
— Спроси.
— Я об этом «Пауке». Мне казалось, что они предназначены только для уничтожения червей.
Я кивнул.
— Такова исходная программа. Но потом мы стали терять их. Ренегаты подбивали машины, чтобы снять с них вооружение. Тогда командованию пришлось их запрограммировать и против партизан. Теперь, невзирая на форму одежды и личный позывной, «пауки» считают всех встречных врагами до тех пор, пока не будет доказано обратное. И поступают соответственно.
— Вы подразумеваете… уничтожение?
— Только если они не сдаются в плен. — Я пожал плечами. — Кое в чем новая программа не продумана до конца. Даже абсурдна.
Мальчишка надолго замолчал, сосредоточившись на дороге. Узкий проселок, казалось, состоял из одних поворотов.
Потом он нерешительно спросил: — И много здесь таких штуковин?
— «Макдоннел-Дуглас» производит триста пятьдесят в неделю. Львиная доля идет на экспорт — в Южную Америку, Африку, Азию. На этой планете вдруг появилась масса незаселенных мест. Но я думаю, что по крайней мере пара тысчонок патрулирует Западное побережье. Правда, не все они модели «Бдительный» и вряд ли следующий встречный «Паук» будет сумасшедшим.
— Это не очень успокаивает.
Я улыбнулся: — Ты похож на меня.
— Что?
— Если бы ты знал статистику эффективности «Пауков», то еще не так бы забеспокоился.
— Плохо работают? Я пожал плечами.
— Свое дело они делают хорошо. — И добавил: — У них есть лишь одно бесспорное преимущество.
Парень с удивлением посмотрел на меня: — Какое?
— Не надо сообщать родственникам, если кто-то из них погибает.
— О!
Мальчишка снова замолчал, глядя на дорогу.
Проблема же заключалась в том, что черви научились избегать «пауков». Ходили даже слухи, что они начали устраивать западни для машин: ловили их в ямы, как мамонтов. Но точно я не знал, потому что потерял право допуска ко многим документам.
— Эй, — неожиданно сказал Маккейн. — Почему вы начали читать лимерики?
— Что? О! — Я отвлекся от своих мыслей. — Это было единственное, что пришло в голову. — В свободное время я сочиняю лимерики.
— Шутите?
— Ничуть.
Мальчишка выехал на шоссе и свернул по направлению к автостраде 101.
— Прочтите еще какой-нибудь.
— М-м, ладно. Я сейчас как раз работаю над одним. Пациент лежал по имени Чак…
Мальчишка весело захихикал, предвкушая рифму, — догадаться было нетрудно.
— Дальше, дальше.
— Он утку любил — такой был чудак. Жареную и отварную, а больше всего заливную…
Я замолчал.
— Ну, ну, дальше. Я покачал головой: — Пока это все. — Все?!
Я пожал плечами: — Никак не могу придумать рифму для последней строчки.
— Шутите!
— Шучу.
2 МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ВТОРОЙ
Иисус поведал нам лишь половину. Познав правду, ты станешь свободным. Если прежде не уписаешься от нее.
Первый день занятий был посвящен принятию решения.
Я вошел в зал — и замер в удивлении.
Я не знал заранее, чего ожидать, но такое, во всяком случае, даже не приходило в голову, Помещение было очень большое, больше спортивного зала колледжа, и пустое. К тому же спортивные залы в колледжах не выстилают темно-серым ковровым покрытием. Стены светло-серые и абсолютно голые. Казалось, они уходят куда-то далеко-далеко.
Прямо в центре возвышался широкий квадратный помост. На каждой из четырех сторон помоста ровными рядами стояли стулья, разделенные широким проходом на два квадрата: восемь рядов по восемь стульев. На возвышении стояли пюпитр и председательское кресло.
Над помостом висели четыре больших экрана, обращенных к каждой из четырех сторон. Виднелись
