громкоговорители.
У самого входа стояла женщина в белом комбинезоне без знаков различия и с абсолютно ничего не выражающим лицом. Судя по нашивке на груди, ее звали «Седьмая». Не отрывая от меня взгляда, она указала на стулья: — Займите место поближе к сцене и проходу, пожалуйста.
— Э… спасибо.
Я медленно двинулся к стульям. Не люблю такие взгляды.
На полпути встретился другой ассистент с точно таким же пустым взором. «Пятнадцатый».
— Маккарти? — Да.
— Сядьте поближе к сцене и к проходу.
— Э-э… О'кей.
— И не разговаривайте с соседями.
— Слушаюсь, сэр.
Я выбрал второй ряд северной секции. Стулья быстро заполнялись. Оказавшись между майором и полковником, я осмотрелся и не обнаружил никого чином ниже лейтенанта.
Еще я заметил, что некоторые одеты в легкие коричневые комбинезоны — неизвестную мне форму. Может, штатские? Люди входили в зал с четырех сторон. Лица у всех выражали… тревогу. Интересно, как выгляжу я? Идея записаться на курсы больше не казалась мне удачной. Между прочим, сколько нас здесь?
Я повернулся, чтобы сосчитать стулья. Правильные ряды, составляющие абсолютно безупречные квадраты по шестьдесят четыре стула, внушали безотчетный страх. Два квадрата с каждой стороны помоста. Сто двадцать восемь на четыре. Свободных мест, насколько я мог видеть, не осталось. Значит, всего пятьсот двенадцать слушателей.
Я привстал и огляделся. Столы ассистентов занимали стратегические позиции — в основном вдоль стен, а также чуть позади стульев с каждой из четырех сторон. За столами сидели люди с непроницаемыми лицами, все в комбинезонах без знаков различия, с номерными нашивками.
Я занервничал. Меня пробирал озноб. В зале было прохладно.
В конце ряда тихо переговаривались две незнакомые мне седые дамы-полковники с кислым выражением на лицах. Было совершенно очевидно, что им здесь не нравится и они обсуждают это. Одна из ассистенток подошла к нашему ряду и остановилась рядом с ними. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.
— Не разговаривайте, — предупредила она.
— Это почему? — возмутилась одна из дам. Ассистентка ничего не ответила и пошла дальше по проходу. Полковник разозлилась. Она явно не привыкла, чтобы ее игнорировали. Скрестив руки на груди, она метала испепеляющие взоры. Соседка поддержала ее.
Мои часы пропищали. Ровно девять.
Его Высокопреосвященство Достопочтенный Дэниель Джеффри Форман, доктор медицины, доктор философии, решительными шагами прошел к центру зала, поднялся на помост и обвел взглядом аудиторию. На нем были темные брюки и тонкий серый свитер. Белые волосы нимбом окружали голову. Взгляд острый, пронзительный. Он повернулся вокруг, словно оценивая каждого и всех вместе, и мне почудилось, что он сумел заглянуть в каждую пару глаз в этом зале.
Закончив осмотр, Форман перевел взгляд в глубь зала и кивнул. Экраны над его головой зажглись, и на них крупным планом возникло его лицо.
— Доброе утро. Спасибо, что пришли сюда. — Он улыбнулся. — Можете пожелать доброго утра и мне, если хотите.
Послышались нестройные голоса, какое-то мычание, слившееся в неясное: «Добрр…» Я промолчал.
Форман улыбнулся так, словно только он один смог оценить шутку. Потом поднял голову и энергично начал: — Отлично. Приступим к работе. Сегодняшняя наша задача — создание контекста всего курса. На привычном вам языке это означает, что встреча должна подготовить вас к остальным занятиям, дать вам ориентиры. Сегодня мы будем отвечать на ваши вопросы. — И как бы вскользь добавил: — А завтра начнем задавать вопросы вам.
Итак, первое: мы постараемся выяснить, туда ли вы попали. Результат обучения будет зависеть от того, насколько ответственно вы отнесетесь к делу, так что вы сами должны решить, стоит ли здесь оставаться. Если что-то вас беспокоит, не держите это в себе, спросите. Когда человек сидит и гадает, он зажат. Пока вы не почувствуете себя раскованно, мы не сможем двинуться вперед. Если у вас есть вопрос, будьте уверены, что по меньшей мере у дюжины присутствующих возник тот же самый вопрос, только они боятся спросить. Сделайте доброе дело и спрашивайте. Так сообща мы пойдем дальше.
Форман энергично шагнул к левой стороне помоста. Камеры тут же изменили угол съемки — экраны все время показывали его в фас.
— Когда вы уясните цель наших занятий и причины, приведшие вас сюда, мы попросим вас дать обязательство прослушать курс полностью. Это означает, что вы пообещаете являться на каждое занятие, причем только потому, что дали обещание. Таким образом, вам предстоит решить, способны ли вы дать слово и сдержать его.
Если вы не рискнете дать такое обязательство, у вас будет возможность уйти — единственная возможность. Вы должны совершенно отчетливо понимать: либо вам придется пробыть здесь до конца курса, либо уйти сразу. Это всем понятно?
Форман выжидающе обвел аудиторию пронзительным взглядом.
Все молчали. Всем понятно.
— Спасибо. — Форман подошел к возвышению, рядом с которым стоял пюпитр, открыл лежавший на нем конспект, перевернув несколько страниц, нашел то, что искал, и углубился в изучение. Потом кивнул и шагнул к другой стороне помоста, обращаясь к новой группе слушателей. Камеры снова развернулись. Я видел его спину, но мог наблюдать на экране за его лицом. С какой бы частью аудитории он ни разговаривал, создавалось впечатление, что он обращается лично ко мне.
Голос Формана, чистый и резкий, слегка резонировал, как хорошо настроенная виолончель.
— Прежде всего, ваше появление здесь — не ошибка. Кто из вас удивился, куда он попал?
Больше половины подняли руки. Я тоже.
— Прекрасно, — сказал Форман. — Так и должно быть. Удивление — часть познания. Теперь позвольте мне заявить: никакой ошибки нет. Вы здесь потому, что должны быть здесь. Независимо от того, как вы, по вашему мнению, попали сюда. Одних пригласили, другие обратились сами, третьим порекомендовали. Я знаю, что некоторые считают это обманом. Кто так думает?
Несколько человек подняли руки. Я подумал и присоединился к ним.
— Хорошо. Спасибо за признание. Разумеется, это чепуха — насчет обмана, — но тем не менее благодарю за искренность. Это хорошее начало. Наш курс учит говорить правду. Правду о том, что вы видите, чувствуете, переживаете, знаете. Здесь, в отличие от реального мира, никакого наказания за правду не последует. Напротив, мы требуем правды. Если у вас нет желания быть искренними, уходите. Не теряйте попусту время и не отнимайте его у меня.
Правда заключается в следующем: вы находитесь здесь потому, что захотели. Какие бы причины вы ни изобретали в оправдание вашего присутствия в этом зале, в их основе лежит чистое любопытство и даже подспудное согласие принять на себя некие обязательства. Никого не тащили сюда силком. Я это точно знаю, потому что стоял в стороне и наблюдал, как вы собирались. Каждый явился сюда самостоятельно. Это была проверка, и вы ее прошли.
Вы преодолели самую трудную часть курса — пришли. Примите мои поздравления. — Форман довольно улыбался. Эффект был потрясающий. — Можете поздравить себя, если хотите.
Он захлопал, и мы подхватили, правда не без растерянности.
Форман продолжал: — Именно это я и подразумевал. Поздравляю. Быть здесь — привилегия. Большинство людей на планете лишены такой возможности. Многие предпочли бы умереть, чем оказаться здесь. — Форман сделал паузу, чтобы тезис хорошенько улегся в наших головах. — Вас здесь пятьсот двенадцать человек. Двести восемьдесят две женщины и двести тридцать мужчин. Ваша роль — быть представителями рода человеческого. На время занятий вы олицетворяете собой все человечество; По
