огонь и трепет с неоткрытой тайной – все станет глиной вновь первоначальной.
185
О капля Времени –?летящий год! смочи мне душу –?сердцевинку тела: как на суку родном засохший плод, она, в комочек сморщась, опустела. А солнечной весною голубой осыпанный, как снегом, лепестками Бог, наклоняя дерево рукой, ее цветка дотронулся губами. Когда же, сладкой плотью налита, она качалась в жарких вздохах лета, – глаза людей прельщала красота, которою была она одета. Но, видно, то, что Бог в нее вдохнул, не разожгло земного вожделенья. Душе напрасно снился сладкий гул желанного и жуткого паденья. Не сорвала ночная буря плод и не стрясла проезжая дорога. И падает холодной каплей год – немой слезой непризнанного Бога. Пройдут еще, как крупный дождь, года, хлеща по веткам сада опустелым, и мутной каплей скопится вода над сиротливо скорчившимся телом.
186
Мои часы –?мое живое сердце, они стучат, они звенят в тиши, и, раскрываясь, обнажает дверца внутри кукушку вещую души. Здесь некогда стремительное время замедлило мучительный свой ход, пока растет посеянное семя и новой жатвы новый колос ждет. Вот в небесах земным нависнет весом в блестящей дымной ласке облаков серп золотой над убеленным лесом и будет ждать таинственных жнецов. И над созревшей скорбью и любовью они исполнят свой обряд и сноп немого тела молча сложат в гроб, подрезав дух под корень сердца с кровью. Иссякнут, станут в этот миг часы, освободит души кукушку дверца и дрогнут в небе звездные весы под тяжестью замолкнувшего сердца.
187
тело.Как рукопись, упавшая в огонь, истлело медленно, остался пепел только... Скажи, душа –?упрямый гордый конь, слез на земле о мне умолкшем сколько? Тебе не жаль моих напрасных слов, упругости беспомощного тела? Я упрекнуть тебя, душа, готов, что ты любить смиряясь не умела.
