и сердце жутко будет биться, завидя цоколя гранит непоправимо опустевшим, в асфальте –?конские следы и под востоком посеревшим верхом гиганта у воды. Но нет –?с меня возмездье снято. Из безответственных плечей растут воскрылья, как когда-то – у первых ангелов-людей. И он, раздавленный изгнанник петровской тяжестью копыт,– сам вознесен как Медный Всадник на торжествующий гранит. О, искупление безумьем и повторенною судьбой – ночным томительным раздумьем я часто мысленно с тобой. За все, что отнял я когда-то, я добровольно отдаю свой дом, свой мир,–?Блаженно, свято в бесплотном, каменном раю! Еще живой, пока над нами гореть полдневному лучу,– своим безумием, стихами я поменяться не хочу. Дороже мне мой день несытый, мой кров бездомный –?звездный свод всех торжествующих гранитов, всех исторических тягот... 6
Наводненье
Туда, играя, занесло
Домишко ветхий.– Был он пуст
И весь разрушен...
А. Пушкин
И вот, над площадью, где странны кулисы черные домов, восходят лунные туманы из европейских берегов. По спящей каменно Европе гонимый огненным дождем, в ночном космическом потопе несется мой разбитый дом. И в мировом водовороте к чужому камню пристает, кружась на черном повороте как бурей выкинутый плот. Сквозь пыль туманов, заслоняя лицо прозрачною рукой, на шаткий прах его вступаю безвесный, призрачный, чужой. Вхожу в имперские обломки, ищу знакомых букв и слов – но только черной тенью Блока маячат остовы домов. И слышу, в вихре трубном щурясь от вьюг ямбических, судьбе гремит разросшееся в бурю над пустотой: «Ужо тебе!» И гневно ритмы подымают прах вековой и вьют в огне... Но новый всадник возникает на медно-топчущем коне – уже не Петр, уже –?Евгений: черты застывшие страшны. Века величия –?крушений как в зеркалах повторены. И в их тумане, ненавидя тот вид чужой и страшный мне, уже я в августовском виде себя провижу в чугуне. И вся земля уже залита блестящим черным чугуном – гремят чугунные копыта по камням медным торжeством... Скорей из сонного проклятья! Проснуться или... умереть! Найти молитвенно заклятья – расколдовать словами медь! Разбить гранитные накаты на камни теплых очагов и переплавить медь в закаты – в сиянье дымных облаков – пусть над живым Господне веко дрожит ресницами огня... В веках остаться человеком – простым евгениевым я. Под кров, натопленный древесной предвечной мудростью небес, звать всех, кто в облике телесном ей опрозрачнясь –?не исчез.
