Бабушка Лермонтова, сокрушающаяся об его отсутствии, вообразила в
простоте душевной, что преклонит все сердца в пользу своего внука, если заставит
хвалить его всех и повсюду; вообразив это, решилась поднести, в простоте же
души, 500 руб. асс. Фад. Бенед. Булгарину. Ну тот, как неподкупный судья, и
бросил в «Пчелу» две хвалебные статейки, показав тем, что он не омакнет пера в
чернильницу менее, как за 250 руб. асс. Это узнал я у Карамзиных, которые,
особенно Софья Николаевна, очень интересуются судьбой Лермонтова.
Гвардейская молодёжь жила разгульно в Пятигорске, а Лермонтов был
душою общества и делал сильное впечатление на женский пол.
...Большинство видело в Лермонтове не великого поэта, а молодого
офицера, о коем судили и рядили так же, как о любом из товарищей, с которыми
его встречали. Поэтому винить Мартынова больше других непосредственных
участников в деле несчастной дуэли — несправедливо.
Над всеми нами он командир был. Всех окрестил по-своему. Мне,
например, ни от него, ни от других, нам близких людей, иной клички, как Слёток,
не было. А его никто даже и не подумал называть иначе, как по имени. Он, хотя
нас и любил, но вполне близок был с одним только Столыпиным... Все приезжие и
постоянные жители Пятигорска получали от Михаила Юрьевича прозвища. И
язык же у него был! Как бывало прозовёт кого, так кличка и пристанет. Между
приезжими барышнями были «бледные красавицы и лягушки в обмороке». А
дочка калужской помещицы Быховец, имени которой я не помню именно потому,
что людей, окрещённых Лермонтовым, никогда не называли их христианскими
именами, получила прозвище «прекрасная брюнетка». Они жили напротив
Верзилиных, и с ними мы особенно часто видались.
В Пятигорске жило в то время семейство генерала Верзилина,
находившегося на службе в Варшаве при князе Паскевиче, состоявшее из матери и
трех взрослых дочерей девиц. Это был единственный дом в Пятигорске, в
котором, почти ежедневно, собиралась вся изящная молодёжь пятигорских
посетителей, в числе которых были Лермонтов и Мартынов.
Семья Верзилиных состояла из матери, пожилой женщины, и трёх
дочерей: Эмилии Александровны, известной романическою историею своею с
Владимиром Барятинским, — «le mougic» (мужик), как ее называли, бело-розовой
куклы Надежды, и третьей, совершенно незаметной. Все они были от разных
браков, так как m-me Верзилина была два раза замужем, а сам Верзилин был два
раза женат. Я не был знакомым с этим домом, но говорю про него так подробно
потому, что в нем разыгралась та драма, которая лишила Россию Лермонтова.
В особенности привлекала в этот дом старшая Верзилина, Эмилия,
девушка уже немолодая, которая ещё во время посещения Пятигорска Пушкиным
прославлена была им как звезда Кавказа, девушка очень умная, образованная,
светская, до невероятности обворожительная и превосходная музыкантша на
фортепиано, — отчего в доме их, кроме фешенебельной молодежи, собирались и
