уставшим от жизни; он был среднего роста и ничем особенно не выделялся, если
не считать высокого лба и больших, печально сверкающих глаз.
Замечательно, как глаза и их выражение могут изобличать гениальные
способности в человеке. Я, например, испытал на себе это влияние при
следующем случае. Войдя в многолюдную гостиную дома, принимавшего всегда
только одно самое высшее общество, я с некоторым удивлением заметил среди
гостей какого-то небольшого роста пехотного армейского офицера, в весьма
щегольской армейской форме, с красным воротником без всякого шитья. Мое
любопытство не распространилось дальше этого минутного впечатления: до такой
степени я был уверен, что этот бедненький армейский офицер, попавший,
вероятно, случайно в чуждое ему общество, должен быть обязательно человеком
весьма малоинтересным. Я уже было совсем забыл о существовании этого
маленького офицера, когда случилось так, что он подошел к кружку тех дам, с
которыми я разговаривал. Тогда я пристально посмотрел на него и так был
поражен ясным и умным взглядом, что с большим любопытством спросил об
имени незнакомца. Оказалось, что этот скромный армейский офицер был не кто
иной, как поэт Лермонтов.
Хотя вдохновение и не кладет тавра на челе, в котором гнездится, и мы
часто при встрече с великими талантами слышим, как повторяют, что наружность
такого-то великого писателя не соответствует тому, что мы от него ожидаем (и со
мною это случалось), но всё же, кажется, есть в лице некоторые черты, в которых
проявляется гениальность человека. Так и у Лермонтова страсти пылкие
отражались в больших, широко расставленных чёрных глазах, под широким
нависшим лбом и в остальных крупных (не знаю, как иначе выразить
противоположность «тонких») очерках его лица.
С. 218
Лермонтов был брюнет, с бледновато-желтым лицом, с чёрными как уголь
глазами, взгляд которых, как он сам выразился о Печорине, был иногда тяжёл.
Невысокого роста, широкоплечий, он не был красив, но почему-то внимание
каждого, и не знавшего, кто он, невольно на нём останавливалось.
Ростом он был невелик и нестроен: в движениях не было ни ловкости, ни
развязности, ни силы; видно, что тело не было у него никогда напрягаемо, ни
развиваемо: это общий недостаток воспитания у нас.
Лермонтов, как сказано, был далеко не красив собою и в первой юности
даже неуклюж. Он очень хорошо знал это и знал, что наружность много значит
при впечатлении, делаемом на женщин в обществе. С его чрезмерным
самолюбием, с его желанием везде и во всем первенствовать и быть замеченным,
не думаю, чтобы он хладнокровно смотрел на этот небольшой свой недостаток.
Голова его была несоразмерно велика с туловищем; лоб его показался для
меня замечательным своею величиною; смуглый цвет лица и чёрные глаза, чёрные
волосы, широкое скуластое лицо напоминали мне что-то общее с фамилией
