В сельце Кропотове, бывшем постоянным местом жительства отца и
родных теток поэта, еще в конце прошлого века были живы дворовые люди
Лермонтовых... По их рассказам, поэт был резвый шаловливый мальчик, крепко
любивший отца и всегда горько плакавший при отъезде обратно к бабушке.
Исторический вестник. 1848. № 10. С. 396
Сын же крепко любил своего отца.
Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное
твое ко мне внимание, которое я мог замечать, хотя и лишен был утешения жить
вместе с тобою.
Семейная драма дошла до апогея своего, до высшего своего развития. Что
тут произошло опять, мы знать не можем, но только отец уехал, а сын по-
прежнему оставался у бабушки. Они больше не виделись, — кажется, вскоре
Юрий Петрович скончался. Что сразило его — болезнь или нравственное
страдание?
...Долгом почитаю объяснить теперь тебе волю мою, а именно: сельцо
Любашевка (Кропотово тож) составляет всё наше недвижимое имущество —
имение, в коем считается по 7-й ревизии 159 мужск. пола душ: из числа сих душ
по 4 мужск. пола дворовых людей отделены ещё покойной матерью моею каждой
сестре и числятся за ними по ревизии, следовательно, остается 147 душ. Сие число
должно быть разделено пополам между тобою, любезнейший сын мой, и тремя
сёстрами моими Александрою, Натальею и Еленою, которые между собою
разделят по равной части: движимость, находящаяся в доме, должна быть отдана
трём упомянутым сёстрам. Предоставить им право жить по смерть их в сем доме и
быть опекуншами и попечительницами.
Имение сие заложено в опекунском совете, и потому долг ляжет на число
доставшихся каждому душ. Кроме сего, еще имеется на мне партикулярного долга
три тысячи пятьсот рублей, которые и прошу заплатить из имеющихся двенадцати
тысяч рублей в долгах по заемным письмам, на господине чиновнике 7-го класса
Луке Алексеевиче Левшине — пять тысяч рублей, на тайной советнице Авдотье
Евгениевне Боборыкиной — пять тысяч рублей и на девицах Екатерине и
Елизавете Кошкиных — две тысячи рублей... Из остальных же, за уплатою моего
долга восьми тысяч пятисот рублей, определяю четырем сестрам моим, полагая в
том числе и замужнюю Авдотью Петровну Пожогину-Отрашкевичеву, каждой по
две тысячи рублей ассигнациями, а остальное (слово зачеркнуто) пятьсот рублей,
отпущенному на волю сестрою моею Александрою малолетнему Александру, по
крестном отце Петрову.
Верных данных о смерти Юрия Петровича и о месте его погребения
собрать не удалось. Надо думать, что скончался отец Лермонтова вдали от сына, и
не им были закрыты дорогие глаза. Впрочем, рассказывали мне тоже, будто Юрий
Петрович скончался в Москве и что его сын был на похоронах.
Нежность Елизаветы Алексеевны, лишившейся единственной дочери,
перенеслась вся на внука, и Лермонтов до самого вступления в юнкерскую школу
