отдавался весь тому высокому поэтическому творчеству, которое обессмертило
его имя и которое, казалось, должно было поглотить его всецело. Постоянно
меняя занятия, он со свойственной ему страстностью, с полным увлечением
отдавался новому делу.
Николаевском кавалерийском училище // Русская старина. 1883. № 12. С. 735
Помню, что, когда впервые встретился я с Мишей Лермонтовым, его
занимала лепка из красного воска: он вылепил, например, охотника с собакой и
сцены сражений. Кроме того, маленький Лермонтов составил театр из марионеток,
в котором принимал участие и я с Мещериновыми; пьесы для этих представлений
сочинял сам. Из наук Лермонтов с особенным рвением занимался русской
словесностью и историей. Вообще он имел способности весьма хорошие, но с
любовью он относился только к этим двум предметам.
Он славно знает по-немецки и Гёте почти всего наизусть дует. Байрона
режет тоже в подлиннике.
Лермонтов хорошо говорил по-малороссийски и неподражаемо умел
рассказывать малороссийские анекдоты. Им, например, был пущен известный
анекдот (который я после слышал и от других) о том хохле, который ехал один по
непомерно широкой почтовой малороссийской дороге саженей во сто ширины. По
обыкновению, хохол заснул на своем возе глубоким сном, волы его выбились из
колеи и, наконец, осью зацепили за поверстный столб, отчего остановились. От
толчка хохол вдруг проснулся, спросонья осмотрелся, увидал поверстный столб,
плюнул и, слезая со своего воза, сказал: «Що за бисова тиснота, не можно и возом
разминуться».
По словам А. И. Арнольди, М. Ю. Лермонтов писал картины гораздо
быстрее, чем стихи; нередко он брался за палитру, сам ещё не зная, что явится на
полотне, и потом, пустив густой клуб табачного дыма, принимался за кисть, и в
какой-нибудь час времени картина была готова.
Русский художественный листок. 1862. № 7. С. 27
Саникадзе говорит, между прочим, что Лермонтов умел играть на флейте
и забавлялся этой игрой изредка...
Михаил Юрьевич раздал нам по клочку бумаги и предложил написать по
порядку все буквы и обозначить их цифрами; потом из этих цифр по
соответствующим буквам составить какой-либо вопрос; приняв от нас эти
вопросы, он уходил в особую комнату и спустя некоторое время выносил каждому
ответ; и все ответы до того были удачны, что приводили нас в изумление.
Любопытство наше и желание разгадать его секрет было сильно возбуждено, и,
должно быть по этому поводу он изложил нам целую теорию в довольно длинной
речи, из которой, к сожалению, в моей памяти остались только вступительные
слова, а именно, что между буквами и цифрами есть какая-то таинственная связь;
потом упоминал что-то о высшей математике. Вообще же речь его имела характер
мистический; говорил он очень увлекательно, серьёзно; но подмечено было, что
серьёзность его речи как-то плохо гармонировала с коварной улыбкой,
