полка без спросу. Недолго думая, они повернули назад и помчались по дороге в
Петербург, впереди великого князя. Как ни хороша была четверка
великокняжеских лошадей, друзья ускакали и, свернув под Петербургом в
сторону, рано утром вернулись к полку благополучно. Великий князь не узнал их,
он видел только двух впереди его ускакавших гусар, но кто именно были эти
гусары, рассмотреть не мог и поэтому, приехав в Петербург, послал спросить
полкового командира: все ли офицеры на ученье? «Все», — отвечал генерал
Хомутов; и действительно были все, так как друзья прямо с дороги отправились
на ученее. Гроза миновала благодаря резвости гусарских скакунов.
В 1834 или 1835 году, раз вечером, у кн. Т. было довольно большое
собрание офицеров, кавалергардов и из других полков. В числе их были
Александр Иванович Барятинский и Лермонтов, бывшие товарищи по юнкерской
школе. Разговор был оживленный, о разных предметах; между прочим, Лермонтов
настаивал на всегдашней его мысли, что человек, имеющий силу для борьбы с
душевными недугами, не в состоянии побороть физическую боль. Тогда, не говоря
ни слова, Барятинский снял колпак с горящей лампы, взял в руку стекло и, не
прибавляя скорости, тихими шагами, бледный, прошел через комнату и поставил
ламповое стекло на стол целым; но рука его была сожжена почти до кости, и
несколько недель носил он ее на привязи, страдая сильною лихорадкою.
9. С. 113
Лермонтов жил с товарищами вообще дружно, и офицеры любили его за
высоко ценившуюся тогда «гусарскую удаль». Не сходился он с одними только
поляками, в особенности он не любил одного из наиболее чванливых из них —
Понятовского, бывшего впоследствии адъютантом великого князя Михаила
Павловича. Взаимные их отношения ограничивались холодными поклонами при
встречах. Михаил Юрьевич не раз говаривал: «Жиды гораздо искреннее, чем
поляки».
современников // Всемирный труд. 1870. № 10. С. 591. (Далее цит. как:
Уцелел рассказ про один случай, происшедший во время одного из
приездов в Тарханы Михаила Юрьевича, когда он был офицером лейб-гвардии,
приблизительно лет за пять до смерти. В это время, как раз по манифесту Николая
I, все солдаты, пробывшие в военной службе не менее двадцати лет, были
отпущены в отставку по домам; их возвратилось из службы в Тарханы шесть
человек, и Михаил Юрьевич, вопреки обычая и правил, распорядился дать им
всем 1/2 десятины пахотной земли в каждом поле при трехпольной системе и
необходимое количество строевого леса для постройки изб, без ведома и согласия
бабушки: узнав об этом, Елизавета Алексеевна была очень недовольна, но все-
таки распоряжения Мишеньки не отменила.
В одно воскресенье, помнится, 15 сентября 1836 года, часу во втором дня,
я поднимался по лестнице конногвардейских казарм в квартиру доброго моего
приятеля А. И. Синицына... Подходя уже к дверям квартиры Синицына, я почти
столкнулся с быстро сбегавшим с лестницы и жестоко гремевшим шпорами и
